— Бедные сукины дети, — идущий в арьергарде худощавый сталкер заметил движение Учителя и инстинктивно перекрестился. Тут, под этими завалами, некогда осталось более ста пятидесяти тел. Мужчин, женщин и детей, которые полагали, что схватили Бога за бороду и получили шанс на новую, лучшую жизнь, — Хорошо еще, что погибли на месте.

Помнящий вздрогнул, услышав эти слова. Он никогда не был в этом уверен. Даже странно, что в приходящих к нему кошмарах он видел лицо той женщины, а вовсе не Ананси…

Ведущий их сталкер вынул из рюкзака веревку, что заканчивалась «кошкой». Развернул ее, раскачал в чуть согнутой руке, а потом широким замахом бросил, с первого раза зацепив одним из крюков за настежь открытую решетку, которая должна была охранять вход в находящийся высоко над их головами канал. Подергал для проверки за толстую веревку, а потом стал ловко подниматься.

Учитель не обращал на это внимания. Стоял на краю осыпи в глубокой задумчивости, успокаивающе поглаживая дрожащего Немого.

Парень наверняка помнил веселую женщину, чьи губы часто двигались непонятным для него образом. Благодаря усилиям отца и собственному упрямству он, в конце концов, научился читать по губам, но так никогда и не понял смысла музыки и сильно раздражался, когда Ананси начинала что-нибудь напевать, поскольку пение слов сбивало его с толку. О том, что она не бросила их, а погибла, Немой узнал только через несколько лет, когда Учитель решил, что он достаточно созрел и вынесет это известие. Только не сказал сыну, где она умерла. Не хотел, чтобы Немой легкомысленно выбрался из анклава, поскольку мир, в котором им пришлось жить, был далек от совершенства — как и для большинства уцелевших.

Теперь же, приняв решение, он повернулся к сыну, сдвинул маску на лоб и поднял лампу так, чтобы ее свет убрал тени от его рта.

— Тут погибла Ананси, — он произнес эти слова не вслух, а одними губами, не желая, чтобы сталкеры узнали об истинной причине его колебаний.

Глаза Немого расширились. Он сперва боязливо оглянулся через плечо, а потом развернулся полностью. Посмотрел на завалы земли, тянувшиеся от его ног до самого потолка, и начал задавать вопросы. Указал двумя пальцами на свои глаза, потом развел руки в вопросительном жесте. «Покажи, где».

Годы назад, когда стало понятным, что задерживающийся в развитии мальчишка не будет ни говорить, ни слышать, Помнящий сделал все, чтобы найти человека, знающего язык жестов или хотя бы учебник, по которому можно было бы обучить мальчика. Увы, или везение его было невелико, или же слишком немного глухонемых пережили Атаку. Потому ему пришлось создать собственный способ коммуникации с сыном. И он сделал это так, как умел. Со временем усовершенствовал систему знаков настолько, что они с сыном могли разговаривать на многие темы.

«Покажи, где!» Толчок погруженного в свои мысли отца заменял повышение тона. Подгоняемый ворчанием второго сталкера, Учитель опустил маску на лицо. Но, прежде чем двинуться в сторону веревки, он указал пальцем на едва заметную яму. Там, где некогда находилось начало выкопанного им спасательного туннеля. Два выпрямленных пальца. Сжатый кулак. Двадцать. Потом движение, имитирующее шаги.

— Хватит уже этой пантомимы! — крикнул сверху проводник, встряхивая веревкой.

Они поочередно взобрались в низкий туннель с плоским дном. Некогда это был один из многих каналов, по которым дождевая вода или талый снег стекал через Собор в главный коллектор. Теперь они представляли собой часть отрезанных подземелий, которым, скорее, грозил обвал, чем новый контакт с водой.

Когда все оказались наверху, сталкеры втянули веревки и закрыли круглую решетку, притянув ее к ржавой, но все еще солидной раме. Замочная скоба с хорошо слышным хрустом вошла в узкую щель замочного навеса, сделанного из длинной, без малого метровой, трубы, и сразу же была закрыта знакомо выглядящим замком. Проводник заметил интерес в глазах Учителя.

— Одолжил у кузнеца, — пояснил он, скаля зубы, — Обычно мы не закрываем этот проход, но Станнис попросил сделать все, чтобы задержать вероятную погоню.

— Ловко вы придумали, — одобрительно кивнул Помнящий, заглядывая в трубу.

— Мое изобретение, — похвастался второй сталкер, — Снаружи не открыть, — добавил с гордостью.

Он был прав. Человек, который взобрался бы к решетке, как они только что, не имел ни единого шанса добраться до спрятанного запора. Труба была длиннее человеческой руки. Если Белый попытается пойти напрямую, его ждет изрядная неожиданность и лишние четверть часа на решение проблемы.

Преодоление не такого уж и длинного коридора заняло у них почти двадцать минут. Идти приходилось на корточках, а порой и на четвереньках — это было непросто и изматывающе даже для людей, приученных к подобного рода активности, а Учитель и его сын не путешествовали по туннелям уже долгие годы. Но в конце концов они кое-как добрались до очередного колодца и упали там на кирпичный пол, дыша, словно новобранцы после многокилометрового кросса.

Они преодолели триста пятьдесят метров низшего уровня подземелья. В сумме, с того момента, как они покинули анклав Иного, прошли около километра — и уже были едва живы. К их счастью, в этом месте заканчивался самый трудный перегон первого отрезка пути. Взойдя по двадцати пяти скобам, они попадут в новые каналы, где-то между Фортом и Капитолием. Нужно пройти еще один анклав, чтобы оказаться на краю Запретной Зоны.

Вертикальная шахта вела в очередной шлюз. Тут, как и в предыдущей, почти идентичной камере, у них было три дороги на выбор. В отсвете покрывающих потолок и все стены фосфоресцирующих неонок они заметили канал, ведущий прямо на север, и два туннеля, идущих на запад. Проводник указал пальцем на дыру правого овального входа. Размещенный над ним указатель гласил, что это обводной путь, по которому можно добраться до Слепой Ветки, на границе Запретной Зоны.

— Кузнец велел, чтобы в Капитолий мы не входили.

Помнящий вызвал в памяти карту этих мест. Капитолий, несмотря на громкое имя, на самом деле был одним из наименьших и наиболее открытых анклавов, проход через него занял бы у них не больше четверти часа, да и передохнуть перед дальнейшей дорогой не мешало.

— Окружная — лишь ненужная потеря времени, — сказал он, думая, скорее, об усталости сына, чем о том, чтобы быстрее добраться до необходимого магистрального канала.

— Станнис полагает, что мы должны обходить стороной все анклавы. Это собьет с толку возможную погоню. Кроме того, чем меньше людей видят нас вместе, тем лучше для меня и брата. Мы ведь тут остаемся… — добавил он со значением.

Учитель кивнул. Насчет тех нескольких путников, с которыми они разминулись в туннелях, можно было не переживать. Люди эти были ему совершенно чужими, направлялись они к им одним известным местам, а потому не могли оказаться поблизости, когда разъяренный Белый разошлет своих гвардейцев по самым дальним анклавам. Он глянул на часы. С момента выхода на поверхность прошло едва-едва полтора часа. Если все пойдет согласно плану, через десяток-другой минут они окажутся у баррикады, которая ведет в Слепую Ветку, а оттуда — уже рукой подать до шлюза.