время занимались сельским хозяйством, обучались военному делу, выполняли функции жандармерии и полиции на о-ве Хоккайдо. В период существования системы военных поселений, с 1874 по 1899 г., в общей сложности на о-в Хоккайдо было переселено около 40 тыс. военных поселенцев [Синъя, 1974, с. 178]. Военные поселения получали самые плодородные земли, главным образом в долине Исикари.

Вместе с тем, чтобы поощрять создание крупных землевладений в 1872 г., было принято постановление правительства об аренде земли. Согласно ему, любое лицо могло иметь до 100 тыс. цубо (1 цубо = 3,3 кв. м) и освобождалось от уплаты налогов в течение 10 лет. В 1877 г. правительство сделало еще шаг вперед на пути капиталистического освоения о-ва Хоккайдо — было введено частное землевладение. С одной стороны, это способствовало росту числа японского населения, развитию сельского хозяйства, промышленности, морского и железнодорожного транспорта. С другой стороны, по мере развертывания процесса колонизации айнов вытесняли все далее в глубинные районы о-ва Хоккайдо, резко сокращался их ареал охоты, рыболовные районы, усиливалась эксплуатация аборигенов.

Одна из статей русско-японского договора 1875 г. открыла возможность айнам Сахалина и Курил в течение трех лет определить свое подданство. Значительное большинство аборигенов Сахалина и Курил предпочитало остаться под защитой русских, которые относились к ним куда более человечно. Часть айнов — служащих и работников Российско-Американской компании с Курил уехала на Командорские о-ва, где они позднее ассимилировались с алеутами. Сахалинские айны делали все, чтобы остаться на Сахалине, а не уезжать на Хоккайдо. Айны не желали попасть под власть японской администрации, зная ее жестокое обращение с аборигенами. В знак протеста аборигены даже организовывали саботаж, не выходили на работу в японских рыболовных участках. Японское правительство, со своей стороны, поспешило истолковать эту статью в своих интересах и начало насильственное переселение айнов на Хоккайдо с Сахалина и Курил. Только с Сахалина, например, в район Соя было переселено 840 айнов [Синъя, 1974, с. 182].

Правительство запретило ряд айнских обычаев. Запретило айнским мужчинам носить серьги, а женщинам наносить татуировку. Приказало айнам изучать японский язык и письменность. Им запретили применять стрелы, обработанные ядом, т. е., по существу, заниматься традиционной охотой. Однако на Хоккайдо появились японские охотники, которые хищническим способом истребляли зверей. Это привело к тому, что в конце XIX в. поголовье диких оленей сократилось вдвое и источники питания айнов были сильно ограничены.

Хотя айнам выделяли небольшие участки земли и рыболовные угодья, но ст. 16 закона 1877 г. предусматривала, что территории, занимаемые айнами, включены в 3-ю категорию казенных земель. Этот закон распространялся и на район Саппоро, который наиболее густо заселялся японскими переселенцами, зачастую за несколько бутылок сакэ выменивавшими земли у айнов. Таким образом, закон имел формальный характер и был издан, чтобы показать, будто айны «взяты под защиту» правительства.

Таким образом, политика японского правительства, направленная на ассимиляцию айнов, была одной из форм этноцида аборигенов, направленной на искоренение айнских обычаев, традиционных нравов и религиозных воззрений, самобытной культуры.

Айны, которых не коснулась цивилизация, продолжали жить так же, лак и их предки. Русский путешественник и ученый конца XIX в. Григорий де-Воллан, проживший в Японии в общей сложности шесть лет, оставил подробное описание жизни айнов.

Прежде всего, характеризуя отношение японцев к айнам, он отмечает: «Отношения айнов с японцами нельзя назвать дружественными. Японец смотрит на айнов свысока и с большим презрением, третирует эту низшую расу. По мнению японцев, айны произошли от собаки и женщины. Айны тоже держатся в стороне от японцев» [Де-Воллан, 1903, с. 207].

Об айнах у де-Воллана сложилось благоприятное впечатление. «Все, пожившие среди айнов, выносят впечатление, что это очень симпатичный народ: обращение их ровное, приветливое, полное спокойствия и чувства собственного достоинства. Можно подумать, что имеешь дело с людьми, получившими хорошее воспитание», — пишет де-Воллан [Де-Воллан, 1903, с. 208].

Модернизация жизни как бы проходила мимо айнов. Технология изготовления материалов для одежды не подвергалась изменению. Де-Воллан писал: «Одежда айнов приготовляется из древесной коры, которая после снятия должна несколько дней пролежать в воде. Потом кору разделяют на тонкие полосы и ткут вместе на ткацком станке довольно примитивного устройства. Рукава, подол и спина одежды украшаются вышивками. Интересно то, что айны застегивают свое платье не как азиаты, справа налево, а как европейцы — слева направо. Они носят еще кожаную одежду, покроем очень похожую на русскую рубашку. На поясе у каждого айна торчит нож, табачница, сделанная из медвежьей кожи или бересты, трубка, огниво и трут. Летом они ходят босиком и только зимою надевают теплую обувь. Дети до 13-ти и 14-ти лет очень часто бегают нагишом» [Де-Воллан, 1903, с. 208].

Де-Воллан дал описание жилища айнов и его обстановки. Вот как он описывает: «Дома их самой первобытной конструкции, без дымовых труб и всегда наполнены дымом, для которого оставлено отверстие в стене. Утварь у них небогатая, состоящая из деревянных чашек. В ходу у них, как у японцев, палочки и ложки. Сидят, подобно японцам, на полу и пол покрывают двумя сортами циновок. Постель устраивается на 1,5 фута от земли из досок и покрывается медвежьими и оленьими шкурами. На некотором возвышении, близ почетного места, где сидит хозяин, спрятаны их сокровища — шелковые материи, дорогое оружие. Все это хранится в лакированных ящиках. Когда я был у айнов, то просил их продать мне некоторые из этих вещей, но они об этом и слышать не хотели, говоря, что эти вещи перешли к ним по наследству и что продавать их не годится. Существование таких драгоценностей совсем не гармонирует с остальною обстановкой. Внутренность айнской хижины, закопченной дымом, грязной и изобильной паразитами, не особенно привлекательна. Для освещения хижины употребляется лучина, а теперь во многих местах рыбий жир. В хижине на стене и на перекладинах потолка помещаются трофеи охоты, медвежьи черепа, веялка, снаряды для ловли рыбы и морской капусты, прялка, лук и отравленные стрелы (отрава состоит из аконита вместе с раздавленными пауками и табачным соком). При доме имеется садик, в котором растет табак, кукуруза, греча и т. д. Тут же находится кладовая для припасов и мехов, построенная на сваях на высоте 6–8 футов от земли для безопасности от зверей» [Де-Воллан, 1903, с. 209].

Этот ученый-путешественник дает высокую оценку охотничьим способностям айнов. Он говорит: «Айны очень хорошие охотники. Охота на медведя производится у них следующим образом: сначала отыскивают его берлогу и, заваливши ее бревнами, поднимают страшный шум, и когда медведь старается выйти из-под бревен, то убивают его отравленными стрелами. Айны вообще предпочитают свой лук огнестрельному оружию; они очень ценят японские сабли» [Де-Воллан, 1903, с.