– Не ори теперь, – огрев его по затылку, успокоил Антошу Витя. – Чего орешь?

– Держите, она уходит! – с этими словами Антоша дернулся из рук ребят, которые его крепко держали, ожидая команды начинать расправу. – Я же ее преследовать побежал! Ее, вон, ее!

– Куда, Гуманоид, рвешься? – усмехнулся Витя, придерживая Антона.

– Она же уходит! Вон, видите! Это она, она! – кричал Антоша, не переставая вырываться.

– Убежать хочешь? – печально вздохнула Арина. – Как же я в тебе ошиблась… И уловки-то у тебя какие-то примитивные, Антошенька… Эх, ты… Придумал бы что-нибудь пооригинальнее.

– Нет, это не уловки! Это настоящая тетка, которая приходила к Петру Брониславовичу! Ну Зоя, ну узнай же ее пальто, пока она за угол не завернула! – взмолился Антон, обращаясь к Редькиной. – Ведь это она! Настоящая! Ну что ж вы мне не верите?

Редькина молчала. Все остальные с сомнением смотрели на Антошу и на женщину, которой уже почти не было видно вдали, а она направлялась к их родной школе.

– Опять нас хочешь по ложному следу направить? – глядя Антоше в глаза, сказала Арина. – Говори правду.

– Нет же! Я сам за ней следил! Хотел сам выследить! – Антоша торопился и косил глазами в сторону удаляющейся подозреваемой. – Сам, один! Она же около палатки стояла! И пальто на ней все то же – коричневое!

– Уже не малиновое? – с издевкой переспросила Арина.

– Нет…

– И не цвета маренго?

– И шапка не баранья? – ехидно поинтересовался Витя Рындин. – Говори, Гуманоид, правду.

– Ах… – Антон печально вздохнул.

– А ведь она в школу, наверно, идет… Ну, тогда побежали за ней. Мыльченко, ты тоже можешь, конечно, бежать. Но только смотри, без фокусов. – отвернувшись от Антоши, скомандовала Арина. – Вить, возьми этого чудо-сыщика за руку, чтоб лишней инициативы не проявлял. Ребята, только теперь без фанатизма и улюлюканья. Просто следим, куда она денется. Ее нельзя спугнуть ни в коем случае.

И они снова бросились в погоню. На этот раз шумной оравой и с громким топотом никто не несся. Ребятам удалось как-то незаметно рассеяться. И начать слежку за той самой тетенькой, которая на их глазах купила журнал в киоске.

Эта женщина в светло-коричневом пальто подошла к двери школы, подергала ее. Но дверь была закрыта. Женщина нервной походкой направилась к окнам, долго заглядывала туда. Наконец к ней подошел охранник-казак и громко сказал:

– Чего, мамаша, под окнами высматриваете? Не учимся мы сегодня. Закрыли школу – и все дела. Так что идите-ка домой, там своего ребенка ищите. Вся вторая смена сегодня не училась. Карантин, что ли… Идите-идите…

Он проводил дамочку до ворот. И бедной подозреваемой ничего не оставалось, как, то и дело оглядываясь, удалиться от школы прочь. Витя, Арина и Зоя с Антошей с большим удовольствием «вели» ее – кто из ребят прикидывался играющим в «классики» на просохшем асфальте, кто бросался к качелькам и качался, кто делал вид, что считает ворон. Так «довели» ее до крайнего подъезда дома, торцом выходившего как раз на здание школы. Ближе, чем этот дом, к школе не стояло ничего.

Тетенька скрылась в подъезде. Через пару минут в угловой квартире первого этажа зажегся свет.

– Это она в квартиру зашла, – приглядываясь к окнам, проговорила Арина. – Живет она здесь, что ли?

Петр Брониславович Грженержевский медленно вошел в квартиру. Понуро снял со своих поникших богатырских плеч куртку, кое-как зашвырнул за тумбочку ботинки и заглянул в комнату. Веселая румяная Галина Гавриловна прекратила играть на фортепиано бравурную мелодию «Гром победы, раздавайся!», соскочила с вертящегося стульчика и бросилась навстречу Петру Брониславовичу.

– Что же ты такой хмурый, Петечка? – удивилась она, разглядывая своего печального супруга. – Опять плохое настроение? Эх, вот зря ты сегодня утром буженину есть не стал! А она заряжает весельем и бодрым духом! Только так! Это весь наш мясокомбинат знает! Все этим тоску лечат. Ну ничего… Сейчас ты как следует пообедаешь, грусть-тоску как рукой снимет. Я приготовила щи мясные и свиных отбивных нажарила.

Но Петр Брониславович отказался от насыщенного мясом обеда. И уже не в первый раз за последние две недели. Галина Гавриловна очень расстроилась. Что-то творилось с ее добрым и веселым мужем, кто-то обижал его. Но вот кто, что – он, как истинный герой, не говорил. Галина Гавриловна налила себе тарелку духовитых мясных щей, села за стол, но есть не смогла, только пригорюнилась.

Ее супруг затаился где-то в глубине квартиры, сидел, нахохлившись, вздыхал, иногда вскакивал, листал какие-то книжки, снова вздыхал. И чуть не плакал.

Плакала Галина Гавриловна. Горячие слезы капали в остывающие щи, есть которые она не могла, на вкусное вареное мясо, в густую сметану, которой полила Галина Гавриловна произведение своего кулинарного искусства. К которому ее Петруша раньше никогда не оставался равнодушным.

Так прошло около двух часов. В кухне появился Петр Брониславович.

– А что ж ты, Галиночка, на музыке не играешь? – запинаясь и виновато хлопая глазами, несмело спросил он.

– Не хочется что-то. – Галина Гавриловна подняла голову от тарелки.

Петр Брониславович сел перед ней на корточки и очень серьезно спросил:

– Галиночка, не к столу, конечно… Но у меня есть к тебе вопрос.

– Да… – еле-еле проговорила Галина Гавриловна, сразу приготовившись к самому худшему.

– Это ничего, что не к столу?

– Н-ничего, Петя…

– Скажи, Галиночка, а у вас на мясокомбинате крысы есть?

Бедная Галина Гавриловна меньше всего сейчас ожидала подобного вопроса. От сердца у нее сразу отлегло. И она даже весело (как, впрочем, и всегда, когда речь заходила о ее любимой работе) ответила:

– Есть, Петя. А как же.

Муж сразу оживился, глаза его заблестели.

– Ну так скажи мне, чем вы их травите? Как изводите?

– Да ничем не травим, – отмахнулась Галина Гавриловна.

– То есть как?

– А вот так, – широко махнула рукой старший технолог мясокомбината. – Это у нас называется физическое уничтожение. Гоняем их швабрами, распугиваем. Одна уборщица уже так мастерски орать на них научилась. Как с утра войдет в цех, как крикнет – крысы винтами в разные стороны от нее шарахаются.

Петр Брониславович сел на пол.

– Это что же… – проговорил он. – У вас их так много?

– Много, – согласилась Галина Гавриловна. – Но травить нам крыс нельзя. Это же вредно для потребителей.

– В смысле? – не понял Петр Брониславович.

– Да эти паразиты часто в чаны с колбасно-сосисочной массой случайно падают. Сверху, с труб. Простая-то крыса упадет, ее перекрутит – и ничего. А представляешь, если упадет туда травленая? А, вот так-то, Петя. Забота о потребителе.