Он посторонился и дал нам пройти. Как я и думал, стол был накрыт, но никто не ужинал. Я заглянул в столовую, после чего ушёл к себе.

— Смотри, что мне привезли из дома! — сказала Вера, наставив на меня наган.

Я машинально ударил её по руке, выбив оружие, а потом бросился целовать ушибленное запястье.

— Вы сделаете меня заикой, — сказал я чуть не плачущей жене. — Сначала наставил ствол какой-то тип с уголовной рожей, потом ты суешь наган в лицо. Тебе никогда не объясняли, что нельзя так обращаться с оружием? Сильно ушиб? Извини, я не хотел.

— В барабане нет ни одного патрона! — сердито сказала она. — Я не дура и знаю, как с ним обращаться. Ты мог бить не так сильно? Теперь будет синяк…

Я подобрал с пола действительно разряженный револьвер и отдал Вере.

— Матери не показывала? Как ты с ним управляешься?

— Твоя мама отнеслась спокойно, а вот Ольга завидует. А стреляю я из него лучше брата. Пошли ужинать, а то уже подвело живот. Если вы и дальше будете так задерживаться, я начну ужинать сама.

Я быстро переоделся, и мы присоединились к остальным, которые уже сидели за столом. Мы проголодались, поэтому разговоры начались только после того, как почти всё было съедено.

— Ты что-нибудь решил? — спросила мама отца.

— Договорился о переводе наших денег, — ответил он. — Есть возможность прокрутить их через Японию, но за это надо заплатить.

— Нам всё равно ехать через Сибирь, — сказал я, — так что Япония — это удобно.

— Я тоже так думаю, — согласился он. — У нас будут сертификаты одного из японских банков, имеющего отделение в Сиднее. Это удобно тем, что нигде не всплывут наши имена, и не нужно возиться с золотом. Паспорта у нас тоже будут другие.

— Не заложат нас твои коллеги? — спросил я. — А то вся конспирация пойдёт коту под хвост.

— Это не только коллеги, но и друзья. Плачу я не им, они в этом деле только посредники. Мне дали гарантии, что никто ничего не узнает, но за услуги берут двадцать тысяч.

— Дорого, — недовольно сказала мама и с укором посмотрела на меня. — Может, не будем оставлять дворец Катерине? Зачем он ей?

— Мы заплатим из своих денег, — пообещал я. — А что ты такая грустная, сестрёнка?

— Зато ты почему-то очень весёлый! — зло сказала Ольга. — Не хочу я никуда уезжать, ясно тебе? Здесь я была княгиней Мещерской, а кем я буду там? Вот надо тебе было вылезать с этой статьей? Умные люди наркотики не употребляют, а губить всю нашу жизнь из-за дураков… Сам же говорил, что этот закон всё равно примут позже!

— Оля! — одёрнула её мама.

— Что ты затыкаешь мне рот! — выкрикнула сестра. — Он сам спросил, вот пусть и слушает!

— Пусть выговорится, мама, — остановил я возмущённую мать. — Она член семьи и имеет право на своё мнение. Значит, ты не хочешь жить в Австралии. А где хочешь?

— Меня устраивает империя, — уже тише сказала Ольга, — или хотя бы Франция. Для чего ехать на другой конец света?

— А империи скоро не будет, — сказал я. — Ещё два-три года, может быть, пять, и её раздерут на куски, а оставшиеся жители станут людьми второго сорта. Может, изменится отношение к их детям, но они уже не будут русскими. Франция, конечно, ближе, но нас там выловят в первый же день. Сколько там той Франции!

— Как не будет? — опешила сестра. — Кто нас может разорвать?

— Англичане, — начал я перечислять, загибая пальцы, — твои любимые французы и немцы. Это основные, но будут и другие. Наверняка попробуют отхватить по куску турки, японцы и янки. После развала империи на её останках не захочет поживиться только ленивый. И много после этого будет значить благородство твоего рода, если за ним нет силы? Ты не просто княгиня, а княгиня Российской империи! Хотя тебя можно пристроить замуж где-нибудь за границей. Ты красивая девушка с хорошей родословной, так что кто-нибудь возьмёт.

— Ты всё врёшь… — растерянно сказала она.

— Империя в долгах как в шелках, — сказал я. — Промышленность, транспорт и горное дело нам уже не принадлежат. Банки тоже контролируются иностранцами и сейчас разоряют высокими процентами по кредитам торговцев и тех промышленников, которые ещё были на плаву. Армию разрушают, народ спаивают и травят наркотиками, а править нами ставят иностранцев. Вон у отца в департаменте заправляет выписанный из Парижа француз. И отец Веры мне сказал, что такие уже возглавляют другие департаменты и работают товарищами министров! Не было бы этого засилья, нам никуда не пришлось бы уезжать! Первое же покушение стало бы для его организаторов последним.

— Господи! — сказала мама. — А почему не вмешается император?

— Он постоянно вмешивается, — объяснил я. — Наши долги — это во многом заслуга его отца и его стервозной жены, а закон о «лёгких» наркотиках пропихнул лично он. Наши Романовы виноваты больше других. Впрочем, они уже давно не русские. В Николае до черта немецкой крови, а его жёнушка вообще немка с примесью английской крови. Очевидно, и воспитание соответствует родословной. Убил бы, если бы мог!

— Серёжа, это правда? — спросила мама. — Неужели всё так, как говорит Алексей?

— Так, — ответил отец. — В чём-то он немного сгустил краски, а в остальном всё верно. Если не найдётся сила, которая пресечёт династию и вернёт наши богатства, всё закончится плохо, а если найдётся… Этого не получится сделать без войны. Бог знает, что здесь будет твориться, так что мы ещё можем выиграть от этой поездки. Только боже вас упаси об этом с кем-нибудь болтать! Слышишь, Ольга? Иначе мы попадём не в Австралию, а в ссылочные лагеря! И это в лучшем случае, потому что можем и туда не доехать.

Ужин закончился, и все разошлись по своим комнатам. Жена заняла кресло и сидела в нём молчаливая и печальная, не делая попыток завязать разговор. Я лёг на кровать и тоже задумался. Ведь знал, что мне постараются отомстить, но отнёсся к этому легкомысленно. Понятно, что сделал большое дело и даже прославился, но заговорщики на меня так и не вышли, а мёртвому слава не нужна. А ведь можно было навестить этого отставного коллежского советника до публикации, а не после, но для меня главным было пропихнуть статью! Почему не сработала голова, и я проявил легкомыслие? Чьей личности я этим обязан? Может, обеим? Я-Рогов был пожилым человеком с большими знаниями и опытом, но мозги уже соображали не очень… Ведь полез же я драться с тем мордоворотом! Какой толк от знания приёмов, если разваливаешься на ходу! Но девчонка так кричала, что я не выдержал… А молодой князь Мещерский ни разу не был бит ни жизнью, ни даже родителями.

И что получилось в результате нашего слияния? Плохо, если я и дальше, как сейчас, буду крепок задним умом. Отец мне подыграл, потому что никогда не сталкивался в своей работе с мафией и плохо знал, с кем мы имеем дело. Какой-нибудь оперативник из девятого делопроизводства действовал бы иначе. Мысли от собственного поступка, который я в глубине души по-прежнему не считал глупостью, перетекли на сегодняшний разговор с физиком. Что он имел в виду, предлагая мне помощь? Откуда такие возможности у не обременённого знатностью и богатством преподавателя университета? Заговорщики? Может, и так, но я не собирался вслепую совать голову в мешок, который кто-то куда-то унесёт и неизвестно что с ним потом сделает. Я понимал, что передо мной не раскроются, но ведь можно было хоть что-то сказать! В голову по-прежнему не приходило ничего, кроме отъезда за границу. А тут ещё на Ольгу навалилась хандра. Что-то моя Вера слишком долго молчит. Я слез с кровати, подошёл к ней со спины и обнял за плечи.