— Слушай, умелец, а где твой дружок? — Вопрос был задан неожиданно и резко, субъект был напуган и поэтому сам не ожидал, как сболтнул:

— Ждет снаружи, налево от входа, метров пятьдесят, у раздвоенного ствола засохшего…

Шпик с очевидной ясностью понял, что страховки больше нет. Я кивнул в подтверждение его немого вопроса и незаметно для пленника перехватил в ладони клинок для удара.

— Благодарю, ты мне очень помог.

Зажал ему рот и ударил ножом в сердце. Глаза шпиона медленно и нехотя оставила жизнь: они перестали блестеть, потухли, а кишечник непроизвольно сократился. Запах, сами понимаете какой, стал распространяться по душевой. Срезал труп и привалил его в углу, так, чтобы не было заметно от входа. Шпион носил обычную ветровку. Я надел ее (маловата маленько), набросил капюшон на глаза и быстрым шагом, чуть ссутулившись, чтобы в темноте сойти за покойного, направился к выходу из бункера.

Уже практически стемнело. Постояв пару минут с закрытыми глазами, чтобы привыкнуть к темноте, направился к раздвоенному засохшему дереву. Не доходя пары метров, увидел сидящего возле ствола человека. Он не шевелился. Покойник. Кто же это его?

Приблизился, стал осматривать: напарнику моего визитера свернули шею. Причем голова была повернута практически на девяносто градусов. Тот, кто проделал этот фокус, обладал огромной физической силой: сначала голову обхватили двумя руками, от чего кости черепа вдавило внутрь, а глаза вылезли из орбит, потом повернули влево. По сути, человек был мертв уже в момент захвата, сломанная шея была посмертной травмой.

Обыскал труп. Убийца оказался существом бескорыстным и ничего не взял: деньги, документы, ПМ и коммуникатор были не тронуты.

Значит, картина вырисовывается такая: до того, как я обнаружил гостя у себя в комнате, его напарнику кто-то ломает шею и он не успевает подать «секретчику» сигнал тревоги. Дав таким образом мне возможность захватить и допросить визитера. Мне опять кто-то помог. Я все же ошибся: у меня появился напарник. Но почему он не разобрался с тем, кто был внутри? В гостиницу шастает много народа, и лишний человек подозрений не вызовет… Этот ребус мне пока не разгадать.

Я снял ветровку, оттащил труп к ближайшей аномалии (это оказался «прыг-скок») и отправился назад к «жучкам» и покойному гостю. Дело принимало скверный оборот: люди из «общества любителей контейнера» не оставят меня в покое. До них не дошло, что я не при делах, и теперь они постоянно будут беспокоить меня своим назойливым вниманием. Все, что мне нужно, это дней пять-шесть, чтобы подготовить акцию и уйти в глухие места Зоны отчуждения, подальше от местных интриг. Но есть ли у меня эти шесть дней?..

Попович если и был возмущен, то виду не подал, просто потребовал документы обоих «гостей» и их ПДА. Затем позвал двух парней, что были у него на подхвате, и они шустро вынесли тело «секретчика». Данные я все равно скопировал себе, поэтому отдал ПДА без возражений и помог ребятам с покойником. Снял все «жучки» и оба маяка. Проверил исправность оружия, остававшегося в моей комнате, и после душа завалился спать.

Утром, собрав трофейные стволы и позавтракав, я поднялся наверх, чтобы совершить определенные действия с ненужным мне излишком огнестрельного оружия.

Было прохладно, туман стелился по равнине и меж холмов. Только на главной улице деревни новичков он нехотя таял, отступая за околицу.

Внезапно я заметил нечто новое и весьма примечательное: возле крыльца «тошниловки» стояла настоящая телега! Именно реальная телега, а не какой-нибудь дряхлый автомобиль, который городские жители могут иронически обозначить этим словом. В телегу была запряжена лошадь серой масти с удивительно красиво заплетенной в косички черной гривой. Лошадь пофыркивала и перебирала копытами. Ей у новичков не нравилось. Возле телеги суетился хозяин местной ресторации, о чем-то негромко говоривший с невысоким человеком в добротном старательском комбинезоне расцветки «поздняя осень» и вязаной шапочке.

Я кивнул хозяину корчмы и подошел к лошади. В кармане у меня всегда есть пара сухарей, наличие коих объясняется привычкой, закрепившейся еще со времен срочной службы в армии. Когда долго где-то сидишь и при этом не из курящих, лучше занятия, чем погрызть сухарь, нет.

Вынув один ноздреватый кусок с обгоревшей аппетитной корочкой, я разломил его на части и протянул на открытой ладони к лошадиной морде. Коняга радостно фыркнула, учуяв съестное, потянулась вперед, от чего повозка ворохнулась, и осторожно взяла сухарь теплыми мокрыми губами. С аппетитом сжевав, подалась ко мне за добавкой, сдвинув телегу на два шага вперед.

Хозяин телеги резко обернулся в мою сторону, и я увидел, что это скорее хозяйка. А если быть более точным — молоденькая девушка лет девятнадцати-двадцати. Загорелое лицо с высокими скулами, светло-серые, внимательные глаза, прямой аккуратный нос, правильно очерченная линия рта, губы не полные, но и тонкими их не назовешь. Лицо скорее овальное, нежели круглое. Коротко стриженные волосы, светло-русые, что можно было понять лишь по отдельной пряди, выбившейся из-под шапки. Росту в девушке было метр шестьдесят пять, но чувствовалась некая упрямая сила, какая обычно так и сквозит из невысоких людей. И голос оказался под стать внешности — звонкий и… злой:

— Эй, ты чего кобылу дразнишь?! Иди, куда шел!

При этом рука девушки упала вниз с профессиональной небрежностью, и я заметил набедренную тактическую кобуру и узнаваемые обводы рукояти германского Р99.[33]Штука надежная, даже красивая, пусть и не из дешевых. Скорострельность и точность боя делают этот пистолет очень опасным оружием на небольших дистанциях, а обрезиненная рукоять не скользит в руке. У незнакомки был шестнадцатизарядный вариант, под девятимиллиметровый «парабеллумовский» патрон. От мутантов и зверья это не самая лучшая защита, но я подозревал, что пистолет предназначался только для двуногой дичины. Наверняка где-нибудь под рогожей в телеге припрятан дробовик или обрез охотничьего ружья.

— Прошу прощения, просто никогда не видел живой лошади, только по телевизору. А здешних зверей с рук не покормишь.

Надо было разрядить обстановку. Поэтому я не стал улыбаться, а развел руки в стороны в знак своих сугубо мирных намерений, показывая, что ничего, кроме сухаря, не держу. Плюс постарался придать своей маловыразительной физиономии сугубо нейтральное выражение.

— Хм, и где же такое место, что живых лошадей уже не осталось?

Тон голоса девушки сменился на более спокойный, жесткие нотки из него пропали. Поняв, что я не представляю угрозы для нее и ее лошади, она передумала в меня стрелять. Женщина есть женщина, любопытство — это их основная слабость.