То, что Миша давно ухаживает за Динкой, ни для кого не было секретом, как, впрочем, и то, что этот парень ее совершенно не вдохновлял. Но для Тамары главное было – начать разговор. Желательно издалека и плавно, чтобы не вызвать подозрения.

Динка усмехнулась, пожала плечами, сосредоточившись на чайном пакетике, который заваривала в кружке. На Мишу ей было плевать. Куда больше ее в данный момент смущала забота и участливость матери, которая явно была не прочь поговорить со старшей дочерью по душам. Ну, а поскольку Тамаре это было не свойственно по отношению к Динке, это несколько выбивало ту из колеи.

– Бабушка проболталась?

Тамара нервно засмеялась в ответ.

– Нет! Люся ваш разговор подслушала.

– Ой, ну… – слегка смутилась Дина. Договорить она не успела – ее перебила мать, всем своим видом изображая заинтересованность.

– Ну так сделал или нет?

– Сделал. Только я это…

И снова Тамара не дала ей договорить.

– Ой, я за вас так рада! У меня аж камень с души свалился! – весело возвестила Тамара, отмахнувшись кухонным полотенцем.

Дина с недоумением уставилась на мать, которая сегодня точно была «в ударе».

– Камень? Почему?

Слова матери настораживали. Дина не понимала, к чему та клонит. С каких это пор Тамару стала интересовать ее личная жизнь? Разве что в надежде поскорее выдать Динку замуж и тем самым избавиться от нее, невесело мелькнуло в голове у девушки.

Тем временем Тамара, пристроившись рядом с ней возле кухонного гарнитура, с видом закадычной подружки, слегка смущаясь, начала ей объяснять. И по мере того как мать с виноватой улыбкой рассказывала выдуманную на ходу историю, Динке не на шутку плохело.

– Да просто… Сама, конечно, виновата. Напридумывала себе бог знает что! Ты представляешь: я ведь подумала, что ты влюбилась в Сашу. Во дура! Аж извелась вся!

Динка замерла. Сердце упало в пятки – мама попала в цель.

– А почему я не могу влюбиться в Сашу? Я что, не подхожу для него? – тихо поинтересовалась девчонка, отведя смущенный взгляд.

– Да нет, дело не в этом, просто…

Тамара подсела поближе к напряженной Дине, делая вид, что не замечает ее странную реакцию. Нервно затеребила кухонное полотенце, изображая деланое беспокойство. Затем махнула рукой.

– Ой… Да надо было давно рассказать вам все. Но я просто боялась. Трусила, – чуть помедлив, для придания достоверности рассказу, виновато добавила она. – Я боялась, что Саша отвернется от меня, если узнает правду.

– Какую правду?

Дина уже окончательно запуталась, не понимая, куда клонит мать.

– Ну, в общем… У нас с Петей роман был, ну еще когда Сашина мама была жива. Я думаю, сыну не очень приятно было бы узнать такое.

– Ни фига себе! – первое, что на автомате вырвалось у изумленной Дины.

Нет, мама на этот раз, конечно, отожгла! Это ж надо так… А сама всегда из себя «моралите» строила! Осуждала тех, кто с женатиками крутит. Чего только в жизни не бывает! – подумалось Динке.

– Нет, ну, конечно, для Саши это малоприятное известие, – резюмировала девчонка. – Но я не думаю, что он этого не переживет. Столько лет прошло.

И лишь затем Дина насторожилась.

– Только я-то тут при чем?

Тамара сделала удивленный вид, выразительно глянув на дочь, поражаясь, что та не понимает «полунамеков».

– Дин, ну как при чем? Ты последствие этого романа.

Смысл этих слов до Дины дошел не сразу. А когда дошел – мир рухнул. Разлетелся на куски, чтобы уже никогда не быть прежним.

– Ты тоже Петина дочь. А Саша твой, считай, родной брат, – где-то вдалеке звучали, словно приговор, слова матери, вбивая гвозди в крышку Динкиного гроба.

Потому что жить дальше не имело смысла.

Саша – ее сродный брат.

Они родственники.

По крови.

И жить с осознанием этого было нельзя.

Не сказав матери ни слова, заторможенная девушка просто вышла из комнаты. Ноги сами понесли ее к обрыву. Туда, где со стороны Енисея протяжно звучал гул баржи, идущей на север и Игарку.

Когда дочь ушла, с лица Тамары наконец-то исчезла искусственная улыбка.

Нет. Она не получила удовольствия от триумфа. Скорее, напротив. Неизведанная ранее боль, горечь, вина железным обручем сдавливали душу. Но назад хода не было. По крайней мере, так считала сама Тамара.

Бросив взгляд на фотографию Петра, стоящую в рамочке на подоконнике, женщина тут же отвернулась. Уж больно укоризненным показался ей взгляд погибшего мужа.

– Петь, я все сделала правильно. Я все сделала правильно! – то и дело рефреном повторяла Тамара, пытаясь убедить в этом в первую очередь саму себя. – Я не дам ей сломать нашему мальчику жизнь.

Жизнь своей родной старшей дочки Тамара при этом в расчет не брала.

Над Енисеем разнесся протяжный гудок. Один, второй. Медленно, не спеша, на север плыла баржа, пользуясь коротким сибирским летом, чтобы доставить туда, где почти всегда снега и лютый мороз, продукты и прочие припасы. Зимой навигация прекращалась, а на вертолетах много не увезешь. Да и затратно это. Надо было успеть…

Успеть надо было не только баржам. Приятельница Саши – Ольга, в старой домашней одежде, резиновых шлепках на босу ногу и торчащими во все стороны волосами, забранными под ободок, вместе со своей матерью Натальей – перманентной грудастой блондинкой, торопливо мыли ковры на берегу все того же Енисея. Как и многие другие посельчане, они внаглую нарушали «режим и гигиену», сливая пену с ковра прямо в реку. Понять их было можно: громоздкие старые ковры и паласы в благоустроенной квартире не постираешь – не влезут в ванну, а дышать пылью, которая копилась годами, никому не хотелось.

Энергично растирая ковер щеткой, взбивая побольше пены, мать Ольги – хитрая, прожженная жизнью Наталья, то и дело поглядывала по сторонам – чтобы их не приметил патруль ДПС.

– Шевелись уже! Ой, хлопот! – в очередной раз подогнала дочь Наталья, вытерев пот со лба и вновь зорко оглядевшись по сторонам. – Нет, вроде…

Впрочем, дэпээсники тоже были жителями поселка и так же, как и все, «промышляли» традиционным летним мытьем ковров на берегу Енисея, поэтому частенько закрывали глаза на таких вот «коврочистов».

Параллельно с тем, как Наталья шустро терла ковер, она умудрялась пилить и свою хмурую дочь. Тема «пропи́ла» была все та же. Ольге вот-вот стукнет 23, а она до сих пор не замужем! По меркам поселка, где успех женщины мерился в основном не карьерой, а тем, как быстро и за кого она выскочит, это была почти катастрофа. По крайней мере, для самой Натальи, которая к своим 22 незабвенным годам уже успела родить дочь и развестись.