Дмитрий Архипов в состоянии тяжелой задумчивости вышел из проходной завода и медленно пошел в сторону троллейбусной остановки. Задумчивость была для него тяжелой, потому что не была свойственна. Митя редко задумывался. Все вопросы, которые ставила перед ним жизнь, он решал быстро, с ходу, с наскока. При этом все всегда получалось правильно и хорошо. Митя считал, что у него отлично развита интуиция, но на самом деле он просто ленился думать. Осечек у него ни разу не произошло только потому, что очень уж серьезных вопросов ему решать пока не приходилось. Жизнь катилась и катилась себе вперед, как единожды хорошо отлаженный автомобиль. Собственно автомобиль Митя покупать не хотел, хотя зарабатывал прилично, а потому мог себе позволить не только отечественную машину, но и не слишком дорогую иномарку. Он знал, что со столь неукротимым темпераментом ему трудно будет усидеть за рулем. Даже ощущение развиваемой автомобилем скорости никогда не компенсирует отсутствия движения тела. А уж сидеть в нынешних бесконечных пробках – это и вовсе не по нему. Да он с ума сойдет, если хотя бы полчаса будет вынужден смотреть в бампер передней машины.

Митя мотнул головой, как отфыркивающийся конь. Какого черта он опять вспомнил про машины? Ах да… Его приятель Толик, мастер соседнего участка, с утра опять навязывал ему свою черную «Ауди» за полцены, поскольку собирался покупать «Вольво». Митя, очередной раз отказался, потом послал неугомонного Толика очень далеко, и тот, похоже, даже слегка обиделся. Ну вот… Он опять съехал на Толика, хотя решать надо совершенно другой вопрос. Ему наконец надо разобраться с Дашей. А как с ней разберешься, если она все время молчит. Жена Лукьянова сказала, что ввиду амнезии ее мужа у него, Мити, появился шанс. Какой там шанс!! Дашка его аж возненавидела из-за того, что Ванечка получил травму. Но разве Митина вина в том, то Лукьянов оказался таким хлипким. Кто ж знал, что он даже устоять на ногах не сможет. Он и ударил-то слегка… вполсилы… Или не вполсилы. Нет… надо быть честным хотя бы с собой. Пожалуй, он врезал Ванечке от души… А кто на его месте не врезал бы?

А может, плюнуть, развестись с Дашкой, да и дело с концом? Мало что ли других баб в Питере? Да они все, как одна, на него пялятся и заранее готовы на все. Вот взять, к примеру, ту Майю… Не успела Верка отчалить, как Майя повезла его к себе домой. Он и не очень-то стремился. Ему хотелось остаться чистым перед Дашей. А потом подумал – какого черта? Разве Дашка это оценит? Да она только порадуется, что он пристроился, а значит, ей можно не терзаться угрызениями совести и спокойненько уйти к другому. Впрочем, шалишь, Дашка! Мимо такой мощной тетки, как жена Лукьянова, мышкой не проскользнешь! Не даст! Митя сразу почувствовал силу, исходящую от этой женщины. Бедная Дашка против нее – жалкая заморенная мышь.

Ваньке тоже не повезло, и, как ни крути, виноват в этом он, Митя. Жена Лукьянова, правда, уверена, что все как раз наоборот: им всем повезло. Ванечка, забывший о нынешних встречах с Дашкой, останется в лоне семьи, а с ним, Митей, – его собственная жена. Знай только зарабатывай себе очки, чтобы опять вырасти в ее глазах. А как их заработаешь? Он, Дмитрий Архипов, никогда не сможет быть таким, как этот малахольный Ванечка. Интересно, чем он ее взял? Книжки ей пересказывал? По театрам водил? Или… в постели – половой гигант? Нет… Вот это… это вряд ли… Разве такие мужики… на баб похожие… могут чего-нибудь стоить в постели?

Митя забрался в троллейбус и устроился на задней площадке возле окна. Ему хотелось подумать о чем-нибудь приятном, например о рыбалке, которую они с тем же Толиком назначили на следующие выходные. Поедут на озера… Не забыть бы купить уксуса… для шашлычного маринада… Толик просил…

Фу ты черт!!! Ну при чем тут маринад? При чем Толик? У него такие проблемы с семьей, а он о шашлыках думает! Лукьянов небось за всю жизнь ни одной рыбины не поймал! Он, наверное, и комаров-то жалеет, когда прихлопнуть придется! И за что таких женщины любят? За что его любит Дашка? И любит ли? Жила же без него как-то лет десять, и ничего! Что же случилось с ней? С ними? Разве он, Митя, ее не любил? Да он же…

Архипов непроизвольно сморщился, потому что у него вдруг защипало в носу. Неужели он продолжает любить свою жену так же сильно, как десять лет назад? Пожалуй, так… Да за что же? Дашка вовсе не писаная красавица. Так… хорошенькая, беленькая, нежная… И фигурой далеко не модель… С рождением Юльки она поправилась и больше уж не похудела. Она, конечно, не стала толстой, но бедра у нее совсем не современные. Та же Верка Осипчук Дашке сто очков вперед даст. Она два раза рожала, а осталась такой же точеной, как в юности. И в постели Верка… Впрочем, лучше об этом не вспоминать… Да и было-то у них всего один раз… в командировке… Осипчук сама напросилась поехать с ним. Разумеется, влезла в постель… Да она к кому хочешь влезет. А он, Митя, на нее не запал, как некоторые… Ему на нее плевать… У него любимая жена есть, которая ни к кому в постель не полезет, хоть ей что…

На этом месте Дмитрию пришлось еще раз сморщиться. Его жена тоже побывала в чужой постели. И сама же об этом сказала. А ему, между прочим, с тех самых пор в близости отказывает. И что прикажете делать? К Верке идти? Или к той Майе, с которой Осипчук его и познакомила? А что? Он же живой человек! Мужик! Да! Вот возьмет и пойдет! И никто ему не запретит! Та Майка на все руки и… прочие места мастерица… Проститутка, что ли? А кто ж знает… Заразит еще чем-нибудь… Хотя они-то как раз и следят за своим здоровьем. Это только привокзальные дешевки заражают… Нет, чего это его опять понесло? Майя никаких денег с него не требовала. Правда, то, что она у него попросила, еще хуже денег: «Можно я буду называть тебя Митей?» Ишь чего захотела! Такое заслужить надо! И не теми местами работая… Душой с ним срастись надо… вот как…

Митя невесело усмехнулся. О душе задумался… На кой черт ему душа Майи? Вот он сейчас пересядет на другой троллейбус, поедет к ней и ни разу не вспомнит о душе. А память у него между тем хорошая: запросто найдет, где Майя живет. Только бы дома была! Пусть эта женщина ублажает его тело, врачует своими жаркими ласками, а то тоска, которая на него навалилась, дышать уже нормально не дает. Митя рванул ворот рубашки. Пуговицы, которые оказались пришитыми насмерть, выстояли, зато по шву возле нагрудного кармана треснула ткань. Митя тихо выругался. Это была его любимая рубашка. Все то, что он любил, трещало и расползалось по швам.

– Дима? – ахнула Майя и Дашиным жестом схватилась за горло, будто и ей тоже трудно стало дышать.

– Да! Именно Дима, – сказал Астахов, чтобы она о «Мите» даже и не помышляла. – Войти можно?

Майя как-то жалко кивнула, чем еще раз напомнила ему Дашу. Он покрутил головой, чтобы снять наваждение. В тот раз они приехали с Майей из кафе, а потому она была одета очень ярко и вызывающе. Сейчас не ней были тренировочные черные брючки по колено и голубая детская футболка с поросенком Пятачком на груди. При виде этого Пятачка Архипов чуть не бросился назад. Юлька обожала этого поросенка, и ему почему-то вдруг стало стыдно перед дочерью, которая никак не могла его сейчас видеть. Впрочем, чего это он? Перед Юлькой он ни в чем не виноват. Она его дочь, и он будет любить ее всегда. А то, что его не любит Юлькина мать…