Я когда это читала, все думала: это же кошмар. Это же самое ужасное, что только может случиться с человеком. И как такое пережить? Как такое все люди во всем мире переживают?

Я не знаю.

Потом Верка долго ничего не писала. До тех самых пор, пока к нам не переехала. И вот тогда началось.

НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. ВСЕХ!!! Зачем, спрашивается, было тащить меня обратно в эту Тмутаракань, если они да, же комнату освободить не могли? А у них их четыре, между прочим. Картинки везде, диванчики, шторки с вазочка, ми, коврики – тошнит от этого провинциального мещанства! Я тут у них задыхаюсь в этом барахле!!

Удивительно, что отец еще не у своей в Иркутске. Сидит у Филипповых уже три дня, как будто медом ему здесь намазано. Стыдно ему, сказал. Повиниться решил перед любимой дочерью в кои-то веки, покаяться во всех грехах. Поздно, папа, каяться. Еще и прощения просил, чуть ли не на коленях ползал. Бог тебя простит, папочка, а не я!

Нет, тетя Люда с дядей Женей – нормальные. Чудаки, конечно, но хоть не злые. С ними проблем у меня никаких, как с травоядными. Другое дело – Филипок. Меня она не столько бесит, сколько забавляет, если честно. На днях, например, она сорок минут мне воодушевленно рассказывала, как заплетать французскую косу самой себе. А потом предложила сделать друг другу прически, как в детстве. Чувствую себя Фаиной Раневской: та всю жизнь дураков побаивалась. Понятия не имела, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень. Вот у меня похожие ощущения. Я на планете розовых единорогов, которые кушают радугу и какают ба, бочка, ми.

В общем, это еще цветочки из того, что писала Верка. Больше не хочу даже пересказывать, противно. Меня аж затошнило, когда я все это читала. Особенно про Филипка. Помню, она звала меня так в первом классе. Больше никто, только Верка. Эта мудрая просветленная личность, живущая в комнате моей. Для которой я, оказывается, некое подобие инфузории туфельки. Прелестно!

Ладно. Другого, в принципе, я от Волковой не ожидала. Вот только про Иркутск было непонятно. Какая такая «своя»? И за что Евгений Олегович прощения просил? Странно. Я стала читать дальше, надеясь, что Верка это прояснит.

И тогда-то я и увидела ту запись про первый день, когда мы в школу пошли.

В маленькой короне

Вы слышали когда-нибудь про шесть рукопожатий? Нет? Сейчас я вам расскажу. Есть теория, согласно которой любые два человека на Земле разделены пятью уровнями общих знакомых. То есть каждый человек опосредованно знаком с любым другим жителем планеты через цепочку из пяти друзей. Так вот, к чему я об этом?

Евгений Олегович, как вы уже поняли, эксцентричная личность. Это если мягко выражаться. Он гений, а гениям простительно все, как выясняется. Однажды маэстро попал на рождественский прием к английской королеве. Его туда пригласили, в Букингемский дворец. А на этих королевских приемах очень четко соблюдают протокол – все об этом знают, включая президентов из разных стран. Они там тоже, наверное, были, некоторые в тот раз. Ну и Евгений Олегович с другими музыкантами мировой величины.

И вот представьте себе такую картину: стоят все эти достойные люди в строю, нарядные, и ждут, когда к ним выйдет королева. Она выходит – в красивом платье, маленькой короне и на каблучках. Елизавета II уже старенькая, но наряжаться страсть как любит, она очень хорошо для своего возраста выглядит! Мой личный идеал! Королева подходит к каждому гостю, здоровается с ним за руку, обменивается любезностями, улыбками и кивками и продвигается дальше. Кто там следующий? Герцог де Бо Фор (это я к примеру)? Здравствуйте, герцог, рада вас видеть!

И вот настает очередь Евгения Олеговича. Его переполняют разные чувства, в большинстве своем положительные. Меня бы тоже переполняли, еще как! Королева жмет Евгению Олеговичу руку, спрашивает, как он поживает, и вместо того, чтобы ответить: «Спасибо, хорошо!», маэстро вдруг говорит на ломаном английском:

– Великолепно, ваше величество! Вы знаете, а ведь мы с вами, можно сказать, знакомы!

Королева приподымает брови.

– Вы слышали о теории шести рукопожатий? – На голубом глазу продолжает Евгений Олегович.

– Нет. – Королева слегка ошеломлена.

Маэстро вкратце пересказывает ей теорию и, немного волнуясь, сообщает:

– Недавно я был на приеме у проктолога Герцена Людвига Марковича, он передавал вам большой привет! Это потрясающий специалист! Золотые пальцы, не правда ли?

Занавес. Без аплодисментов.

И в этом весь Евгений Олегович – не добавить, не убавить.

Елизавета улыбнулась маэстро, кивнула и дальше вдоль шеренги пошла. Вот что значит королевские манеры!

Евгений Олегович потом признался, что просто сильно переволновался. И что его случайно понесло. С ним такое часто происходит – творческая же личность.

А Людвиг Маркович на самом деле королеву консультировал. Правда, еще в восьмидесятых, за ним специальный самолет из Англии в СССР посылали.

Комната с видом на небо

Вы не забыли ту историю? Ну когда к нам на урок приходил писатель, а потом в дневниках расписывался? Верка еще его подпись подделала, чтобы родители не узнали, что она сбежала с уроков.

Так вот, ничего она не подделывала. Это правда его подпись была!

Верка, оказывается, познакомилась с писателем, назовем его Игорем Юрьевичем, когда он из школы уходил.

Она сидела на крыльце детского дома – он напротив нашей школы, – а тут Игорь Юрьевич как раз выходит. Ну Верка к нему подошла и познакомилась. Это в ее репертуаре. Уж не знаю, что она там ему сказала, в дневнике про это не было написано. Но получилось так, что они весь тот день вместе провели. Сначала по городу гуляли, разговаривали, а потом Верка проголодалась, и писатель повел ее в «Свитер».

Представляете себе?! Я смутно. Честно говоря, я подумала сначала, что Верка врет. Вернее, сочиняет – она про все это в дневнике написала. Но нет. Это была правда.

И самым ужасным (ну, на мой взгляд) оказалось то, что Верка в писателя влюбилась! Не знаю точно, сколько ему лет, но на вид я бы дала лет тридцать – тридцать пять.

Старик. Хотя внешне он вполне себе ничего, высокий. Правда, с залысинами. Нос у него красивый и подбородок.

Верка про Игоря Юрьевича в таких выражениях писала, что я диву давалась. Не представляла, что она, оказывается, такая тонкая, романтическая натура. А я думала, циник до мозга костей, а не барышня-крестьянка. Просто другими глазами я на Верку посмотрела! Она Егором называла его, писателя.

И еще, только не смейтесь, медвежонком. Ага, мне самой смешно. Он правда чем-то на бурого медведя похож, и голос у него очень низкий.

…Просто Егор умеет слушать. Он сидит напротив меня за столиком, пьет чай маленькими глотками и смотрит так, что все ему хочется рассказать. Я знаю, он поймет. Я это чувствую. Егор все понимает и принимает во мне. Он никуда не торопится, он присутствует здесь и сейчас. Ни с кем и никогда я не чувствовала такого единения, как с этим человеком. Забавно, я даже книгу его когда-то читала, еще в детстве. Помню, поймала себя на мысли: вот бы с ним познакомиться! С этим человеком, который книгу написал. А теперь мы друг напротив друга сидим, беседуем. Это чудо. Оно все-таки существует на свете. И счастье тоже есть.