Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидя в ту ночь со скрещенными ногами на своей скрипучей односпальной кровати в общей комнате, я запивала жирную пиццу бутылкой теплого Unicum – традиционного венгерского средства, улучшающего пищеварение. Густая коричневая жидкость отдавала травами и антисептиком, как спиртовые капли от кашля Ricola. Я подняла взгляд, а с ним и пузатую зеленую бутылочку к потолку, прежде чем поднести ее к губам. С днем рождения, проныра!
– С днем рождения, Мисс!
Шон подмигивает мне голубым глазом, потом поднимает над головой кокосовый орех и швыряет его с балкона второго этажа. Кокос падает на тротуар с глухим стуком, но даже не трескается. Приготовить куриный сатай в Словении оказывается труднее, чем мы думали.
Словении не было в списке Шона. Но я смогла уговорить его поехать туда на мой двадцать пятый день рождения. Мы провели этот день, вначале поднявшись к стоящему на утесе замку Блед, а потом поплыли на гребной лодке через зеленое озеро к церкви на крохотном островке Блед, чтобы позвонить в «колокол желаний».
Я распаковала диск Jamiroquai, который купил мне Шон, и он предложил приготовить на ужин все, что я захочу. Все, что я захочу, – из его короткого списка коронных блюд.
Мы сумели найти арахисовое масло на рынке в Бледе. Потом Шон пытался жестами изобразить гавайскую хулу, снова и снова указывая на ряд консервных банок с овощами. Он надеялся добыть кокосовое молоко, но нам показалось маленьким чудом, когда владелец магазина понял интерпретацию тропического танца в исполнении Шона и выдал нам настоящий кокос. Наличные у нас заканчивались – банкоматов в Словении 1999 года еще не было, – но кокос стоил каждого уплаченного за него толара.
Прошло уже больше часа, а мы все еще пытались добраться до молока. Мы испробовали тесак и нож, равно как и разнообразные острые предметы, найденный в квартире, прежде чем выбросить кокос с балкона. Но это тоже не помогло. Мы забрали кокос – и вот он лежит, нерасколотый, на кухонном столе.
Шон принимается опустошать кухонные ящички. Находит штопор.
– Что ж, хотя бы вино сможем открыть.
Он наливает вино в два больших бокала и включает Jamiroquai, песню Too Young to Die. Мы перебираемся на балкон, в горный весенний вечер.
Я делаю медленный глоток. Вино фруктовое, с кислинкой, которая отражает состояние нашего бюджета. С едой пошло бы лучше. И пошло бы лучше с куриным сатаем.
– Так что же вы загадали, когда звонили в колокол, Мисс? Может быть, чтобы вам было все еще столько лет, сколько мне? Всего лишь энергичные двадцать два? – Шон вытягивает перед собой длинные ноги и ухмыляется.
Я закатываю глаза. Я не желала бы быть ни в другом месте, ни с другим человеком, но он знает, что я страшилась этого дня рождения. Двадцать пять кажутся мне безнадежной старостью. Особенно с тех пор, как я поступила в магистратуру Калифорнийского университета в Санта-Крузе. Больше никаких странствий по миру с рюкзаком и преподавания плавания с аквалангом.
Наш разговор прерывает очередной низколетящий самолет. Самолеты из Италии пролетают прямо над головой весь день. Война в Косово в разгаре, и вот-вот начнется кампания бомбардировок Югославии войсками НАТО.
Шон дожидается, когда рев самолета затихнет вдали.
– Операция «Благородная Наковальня». Только вы, янки, могли придумать такое название.
– Благородная наковальня пришлась бы очень кстати в данный момент, чтобы вскрыть уже этот проклятый кокос!
– Я подумываю о чем-то более легком. – Шон вытаскивает из кармана штопор и начинает вворачивать его в глазок кокоса. Выкручивает его обратно, с кончика штопора капает молоко, и он опять подмигивает:
– Кому нужна кувалда янки, когда с делом отлично справится и австралийский болт, а, Мисс?
Переезжая еще дальше на север, в Словакию, я надеялась на снег. Я хотела, чтобы было холодно. Я хотела оказаться как можно дальше от таиландской жары, как можно дальше от пляжа Пхангана.
Был уже почти ноябрь, и я устала запираться в одиночестве в слишком жарких комнатах после наступления темноты. Я хотела оказаться на природе, подальше от опасностей городов и взглядов на улицах. Я хотела часами гулять в одиночестве, не думая. Я хотела заблудиться.
Словакия зимой 2002 года оказалась хорошим местом для этой задачи. Мое произношение на словацком было безнадежно, и всякий раз, когда я пыталась спросить, говорит ли кто-нибудь по-английски – англицки? – слышала в ответ сердитое «не». Немногие пешие туристы в Восточной Европе, похоже, старались держаться столиц, так что я, бывало, по нескольку дней подряд не встречала других иностранцев. Ориентироваться в общественном транспорте и находить жилье становилось все труднее.
При помощи горстки словацких слов и разнообразия жестов я сумела купить билет на поезд в Попрад. Я как раз заняла место, которое, как я надеялась, было указано в моем билете, когда динамик над головой затрещал и гнусавый голос перечислил остановки поезда на это утро. И я с удивлением услышала, что Спишска-Нова-Вес будет сразу за Попрадом: вообще-то я думала, что мне придется делать пересадку, чтобы попасть туда.
Найдя пару слов в своем путеводителе, я попыталась слепить воедино просьбу оплатить разницу в цене прямо в поезде.
Я тренировалась про себя, дожидаясь, пока кондуктор проверит мой билет.
Просим. Попрад – не, Спишска-Нова-Вес – ано. Коруни? Что означало: Пожалуйста, Попрад – нет, Спишска-Нова-Вес – да. Кроны? Это было лучшее, на что я оказалась способна.
– Не! – рыкнул кондуктор и ушел в следующий вагон. Я не была уверена, что он понял мой вопрос; может быть, его негативная реакция была лишь отказом попытаться это сделать.
Поезд тронулся на юг, и я рассматривала размытые пейзажи за грязным окном. Мы проезжали мимо крохотных городков – красночерепичные крыши лепились вокруг единственной белой церковной колоколенки, – и бесконечные пожелтелые поля пшеницы и кукурузы вокруг. Темные тени Татр тянулись на заднем плане под небом цвета инея.
К тому времени как мы добрались до Попрада, я решила положиться на удачу. Оставалась всего одна станция. Казалось, эти восемнадцать минут длились целый час, и я нервно выглядывала в вагоне кондуктора. Но благополучно вышла в Спишска-Нова-Весе именно в тот момент, когда с неба повалил снег.
Туристического информационного центра в Спишска-Нова-Весе не оказалось на том месте, где он значился в моем путеводителе. Не было его и там, где он должен был быть, судя по картам и указателям.
Нарезав несколько кругов по городу, покальзываясь на замерзших тротуарах, я вернулась к вокзалу. Именно тогда, когда я туда пришла, от парковки отходил автобус. Возможно, это был мой автобус в Чингов, а может быть, и нет. В вывешенном на стену расписании я не очень-то разобралась. Каждая указанная отправка сопровождалась какими-то символами и длинными соответствующими пояснениями на словацком. До Чингова было всего десять минут автобусом, так что я решила взять такси. Но вначале мне нужно было убедиться в том, что гостиница рядом с национальным парком не закрылась на зиму. Я снова отправилась искать информационный центр. И, наконец, нашла его, задав вопрос в трехзвездочном отеле. Он оказался в двух кварталах вниз по улице и на другой стороне от того места, где должен был быть, по утверждению моего путеводителя.