Коттон несколько раз дернул за замки, но они оставались на месте.

– Вы разрешите мне попытать счастье? Коттон резко оглянулся. С заднего ряда, перегнувшись через сидение, на него смотрел улыбчивый мужчина. Брюнет с голубыми глазами, тонкими усиками, чисто выбритый и весь прилизанный и надушенный. Он был красив, но оставлял неприятное впечатление. Такой внешностью сценарист снабжал только сутенеров с Голливудского бульвара.

В салоне бизнес-класса практически не было пассажиров, и Коттон был удивлен этой неизвестно откуда выплывшей рыбке.

– Ключи остались в чемодане! – нелепо оправдался Коттон. Он почувствовал, как горят его щеки.

– Пустяки. – Парень вышел в проход и перегородил дорогу стюардессе.

– Секундочку, куколка.

Он выдернул из ее волос шпильку и подсел к пассажиру, лицо которого из пунцового превратилось в бледно-серое. Не церемонясь, чужак переложил портфель на свои колени и, изогнув шпильку, начал ею ловко орудовать. Щелкнул один замок, следом второй. Ловкач хотел откинуть крышку, но на портфель опустилась рука хозяина.

– Вы очень любезны, мистер. Тот улыбнулся. Рядом стояла стюардесса и наблюдала, ка к изгаляются над ее шпилькой.

– Меня зовут Гарри. Рад был помочь. Мне кажется, что вы из тех людей, которым постоянно требуется помощь. Вы не стесняйтесь!

Он встал и направился по проходу в салон тур-класса. Стюардесса последовала за ним. Коттон обратил внимание на пестрый костюм этого типа и вишневые с белым ботинки. Где-то он их уже видел и совсем недавно.

Когда они скрылись за занавеской салона, Коттон облегченно вздохнул и откинул крышку портфеля. Его чувства смешались. С одной стороны он ждал этого, с другой – боялся. Но он точно знал, что в портфеле деньги. Иначе и быть не могло. Новенькие сотки в банковской упаковке аккуратно сложены, и этими пачками забит весь портфель. Коттон закрыл крышку и оглянулся. Никого рядом не было. Он проглотил слюну и вытер со лба пот. Ну вот и развязка. А может быть и завязка! Он до сих не мог оценить ситуацию. Либо ему страшно везет, либо он попал в переплет, который кончится плачевно. Коттон потерял уверенность в себе, потому что не знал, что он должен делать. Им водила не рука писателя, а судьба, или, проще говоря, – жизнь, с которой он не любил спорить и сталкиваться нос к носу. Он жил в иллюзорном мире, и когда его брали за шкирку и швыряли в холодную воду, ему не нравилось. Возможно, что он испытывал страх. Деньги напугали его. Они были живыми, а не экранной бутафорией, к которой он привык. Отрезвляющий фактор перенес его из фантастического мира к реальным событиям. Он, как мячик на резинке, Шлепнулся об пол и вновь взлетел к облакам. Дрожь вскоре унялась, он успокоился и оставшийся путь до Нью-Йорка тратил деньги. Тратил в мечтах, разумеется. Он уже поставил фильм, и когда самолет приземлился в Нью-Йорке, то вряд Ли у него остался хоть один доллар от всего богатства.

В Нью-Йорке шел дождь, а Коттон прилетел без своего любимого плаща и даже без зонта– Он нашел такси и попросил шофера довезти его до приличного отеля в районе Вирджиния-авенй в Манхеттене. На этой улице находилась квартира Робина Райнера.

Отель «Тиссен» был шикарной коробкой, и Коттон снял для себя удобный номер. Когда он остался наедине с самим собой, он запер дверь и вывалил деньги на стол. В портфель вместился миллион долларов. Та самая сумма, на которую можно снять полнометражный шикарный фильм, не привле-. кая продюсеров. Он мог запустить картину один! Это и есть дорога к своей собственной студии. Свои актеры! Мечта всей жизни!

Час он смотрел на вываленную кучу зеленых бумажек, затем сложил деньги в портфель и запер замки. Мечты мечтами, но в первую очередь необходимо проследить путь этих денег. Никто не давал ему гарантии, что за этими деньгами не велась охота. Он не знал, для чего они предназначались и кому принадлежали. Никто не дает гарантий, что номера банкнот не переписаны в банке, а копы только и ждут, когда меченые купюры высунутся наружу. Где гарантия, что этот портфель – не добыча ребят в черных масках.

Коттон решил, что торопиться не следует. Портфель имел свойство бомбы, и для начала надо найти детонатор и обезопасить себя.

Коттон имел дело с криминальными слоями, и смерть в этой среде – дело обычное. Тут надо ступать по хрустальной дорожке на цыпочках.

Коттон покинул номер и по примеру Райнера сдал портфель на хранение дежурному портье. У них для этих целей имелся сейф, где хранили документы и ценности те, кто в большей степени верил в могущество гостиничных жуликов, чем местных сыщиков.

Дождь прекратился, но восточный ветер нес с океана пронизывающий холод. Кот-тон зашел в бар и выпил четыре рюмки анисовой водки. Это придало ему уверенности и легкости.

Дом, где проживал Райнер, находился в двух кварталах от отеля. На вид дом казался престижным жильем с чистым просторным подъездом и работающим лифтом. У дверей не было швейцара, но постовой прогуливался между фонарями уличного освещения, заложив руки за спину, с видом бульдога, спущенного с поводка. Уверенный, респектабельный вид Коттона не вызвал у стража подозрений, и его не остановили.

Коттон вошел в дом и вызвал лифт. Он ничего не придумывал заранее. Ему хорошо удавался экспромт, и он рассчитывал на природную находчивость.

Лифт остановил его на девятом этаже, где располагались две квартиры, одна против другой, Коттон поглядел в адрес, указанный на конверте, и нажал кнопку звон ка. Он ждал. Никто не открывал, и Коттон позвонил еще раз. Реакции не последовало, за дверью стояла тишина.

Хорошо зная жанр детектива, наш герой вел себя, как профессиональный сыщик с одной стороны, и как заправский вор – с другой. Он еще не решил для себя, какая роль на данный момент ему ближе. Он попал в ситуацию, когда мог сам строить свое поведение и действия по чутью писателя в шкуре героя старого или нового романа или сценария. Он мог себе позволить вмешаться в жизнь персонажей, пока дело не касалось серьезной угрозы со стороны реальных сил. Коттон играл в свою игру. Тоже самое он делал, сидя дома за пишущей машинкой. Прежде чем напечатать фразу, он перекладывал ее на действие, проигрывал ее, представляя себе, как это смотрится со стороны, а затем фиксировал на бумаге.

Сейчас он уже действовал, но еще не фиксировал. Коттон достал бумажник Рай-нера-и нашел в нем ключ. Этот ключ подошел к двери, и она с легкостью открылась.

Начиная с порога и до середины гостиной он шел по инерц-ии. Все, что он видел вокруг себя напоминало ему зону военных действий. Уйма книг и альбомов по изобразительному искусству была обрушена со стенных шкафов на пол. Посуда побита, мягкая мебель порезана, ящики шкафов и стола выдернуты из ячеек и разбросаны по полу. На стенах спальни висели картины, но Коттону они не очень понравились, и он не оценивал их, как шедевры. В рамке над кроватью висел диплом Оксфорда, где говорилось, что Робин Райнер закончил это знаменитое учебное заведение и получил степень доктора искусствоведения по классу живописи и скульптуры конца девятнадцатого, начала двадцатого веков. Тут же в рамке висела грамота Парижского общества импрессионистов, где Райнеру выражалась благодарность за организацию серии выставок и вернисажей французской школы импрессионизма. В какой-то мере Коттон уже понял, кем был покойник, но в доме ничего не нашлось, говорящего о личной жизни Райнера.