— Содержание? Тоже? Это же письма пастухов, с их подписями.

— Подумаешь, пастухи! Ну и что из того, что они пастухи? Что они, плохо живут? Недовольны заведующим фермой? Он их контролирует и не дает много украсть? Поэтому они утверждают, что заведующий фермой плохой человек, и обвиняют его в воровстве? Это не дело, Эка!

Я опешила, не в силах произнести и слова.

— Правда, эти письма принес я, но я же не знал, что эти сумасшедшие пастухи написали такие гадости. Они прямо говорят, что наш заведующий молочной фермой вор и его надо арестовать. Вы только посмотрите на них! Эк они через край хватили! Нет, это не пройдет, — сказал председатель и, иронически посмотрев на меня, сложил газету вчетверо, положил ее в ящик стола и добавил, что, мол, этой газеты не было и нет, не выпускали ее!

Я сказала, что устала, и ушла домой.

Только всего и было.

В сельсовет я больше не пошла.

На следующий день тетя отвела меня к Гуласпиру Чапичадзе.

— Ты только слушайся меня, и не только сдашь экзамен по математике, но так ее полюбишь, что и думать забудешь о своей литературе, — с улыбкой сказал Чапичадзе и в тот же день назначил меня своим помощником. — Я почти год держал это место для тебя, — подмигнув, шепнул он мне на ухо, чтобы никто не услышал. — В месяц ты будешь иметь двадцать пять трудодней. Мало? — сказал Гуласпир и испытующе посмотрел на меня.

Я сказала, что, конечно, немало, только я боюсь.

— Боишься? Бояться тут нечего, считать до ста ты же умеешь, — пошутил он. Я сказала, что знаю, что мой ответ наивен. — Так вот, если до ста считать умеешь, то твое дело в шляпе и волноваться нечего. Мы покажем нашим балансам, где раки зимуют.

Я ничего не поняла насчет раков и улыбнулась.

— Ну, давай начнем! — деловым тоном сказал Гуласпир.

Он велел внести в комнату второй стол и поставить у окна, около своего. Потом, открыв шкаф, достал две большие конторские книги и положил их передо мной, а сам устроился рядом.

— Значит, так, — многозначительно начал Гуласпир, — это так называемая летопись нашего колхоза. Возьмем первый том. Видишь, здесь фамилии наших колхозников, но это не простой список. Откроем шестую страницу. Найди номер девять. Нашла? Читай!

Читаю:

1. Гургенидзе Харитон Александрович.

Год рождения 1903.

2. Гургенидзе Дзута — его жена.

Год рождения 1912.

3. Гургенидзе Алмасхан — их сын.

Год рождения 1934.

— Теперь прочти, где написано «итог», — сказал Гуласпир и приготовил карандаш.

Читаю: 3 — 2 = 1.

— Харитон утверждает, — тихо рассмеялся Гуласпир, — что он на три года старше своей жены, а из «летописи» следует совсем другое! Уважаемый Харитон не меньше чем на девять лет старше своей жены. Сейчас найди шестую страницу второго тома.

Я нашла.

— Найди номер девять и прочти.

Я положила палец на девятый номер и читаю: Гургенидзе Харитон Александрович: 3 — 2 = 1 + 190.

— Сейчас я тебе расшифрую, — сказал Гуласпир. — В общем списке колхозников порядковый номер Харитона Гургенидзе девять, его семья состоит из трех человек, из которых трудоспособен только один, в данном конкретном случае сам Харитон. Правда, жена Харитона Дзута здорова, но у нее маленький ребенок, поэтому пока что ни ее, ни ребенка трудоспособными считать нельзя. И вот этот единственный в семье трудоспособный член колхоза, Харитон Гургенидзе, выработал сто девяносто трудодней. Молодчина Харитон Гургенидзе! Он немного обманывает относительно своего возраста, но трудолюбив, и поэтому простим ему эту невинную ложь. Вот так в этой моей летописи самым подробным образом записана вся подноготная каждого члена колхоза. Перечитай, не только перечитай, но и изучи ее, подробно изучи! Человека познать трудно, а математику? Об этом даже и не думай!

Два года я работала у Гуласпира Чапичадзе. Каждый день я с радостью шла на работу, и, несмотря на то что мне часто приходилось оставаться в конторе до поздней ночи, работа не была мне в тягость. Если Гуласпир был в конторе, время проходило незаметно. Веселый и чуткий, он был всеобщим любимцем. Свое дело он знал досконально, и его приглашали на консультации в соседние деревни, а один раз его даже хотели назначить председателем ревизионной комиссии Хергского района. Но разве мог Гуласпир оставить родную деревню?

Я к нему очень привязалась, да и он, по-моему, считал меня близким человеком. Несмотря на то что он был всего-навсего лет на пять-шесть старше меня, он опекал меня, как родной отец. Когда Гуласпира не было в конторе, мы сидели повесив носы. Он много болтался по деревне. То у него дела, то кутеж. Помолвки, свадьбы, дни рождения. В деревне праздники не переводятся, а там, где слышны тосты, ищи Гуласпира Чапичадзе.

…Если не ошибаюсь, случилось это, когда Шарангиа из Итхвиси женился на дочери хемагальского Кондратэ Джиноридзе. Вообще у нас так принято — хемагальские девушки выходят замуж за итхвисских ребят, и наоборот… На той свадьбе тамадой был Гуласпир, и дружкам жениха свет белый был не мил на следующий день, столько он заставил их выпить. Итхвисцы грозились «отомстить» ему, и слово свое они сдержали. На следующий день свадебный кортеж вернулся в Хемагали, но без Гуласпира. Он просил передать мне, что приедет утром, потому что ему немного нездоровится и он должен отдохнуть.

Но Гуласпир не появился и на следующий день. На третий день его отсутствия, вечером, когда я уже собиралась закрывать контору, в комнату вошли двое незнакомых мужчин и спросили Гуласпира. Я обманула их, сказав, что он уехал по делам колхоза в Итхвиси. «Чтобы завтра утром он обязательно был на месте», — сказал один из них. «Если вы думаете, что до завтра он не вернется, пошлите за ним кого-нибудь», — добавил второй. Я почему-то испугалась. «А вы кто такие и по какому делу приехали?» — несколько резко спросила я. «Мы ревизоры из районного земельного отдела. Пусть Чапичадзе утром ждет нас в конторе», — тоже резко, в тон мне бросили они и ушли.

Я сообщила об их посещении председателю, и он послал за Гуласпиром колхозного сторожа. Утром из Итхвиси вернулся только сторож. Гуласпир велел передать, что, если у этих честных и уважаемых людей к нему неотложное дело и они непременно желают его видеть, пусть три дня подождут, так как раньше приехать он не сможет. Если же они потребуют документы, дать им. Все лежит в ящике его стола.

Утром ревизоры пришли.

— Возможно, что Гуласпир до послезавтра не вернется, так что