В ответ она смогла лишь приоткрыть глаза и тихо простонать. Вдалеке я, кажется, услышал звук сирен.

– Ты как? Идти сможешь? – спросил я. Эми замотала головой. – Тогда я попробую тебя вытащить.

Эми ослабевшими руками взяла меня за шею, и я смог достать её из машины. Оставаться на месте было нельзя – так мы сразу попадём в руки полиции. Поэтому я, шатаясь, понёс её прочь с места аварии.

Парень в грязной белой рубашке не по размеру и девушка в порванном платье и с разбитой головой. «Что, выпускной прошёл не по плану?» – мог бы саркастично спросить нас случайный свидетель.

Я пронёс Эми, насколько хватило сил, и спрятался с ней за осыпавшимися кустарниками. Сам сел на землю, а Эми уложил себе на колени. Она обнимала меня, и вся дрожала. Я пошарил в кармане в поисках телефона. Наушник выпал из уха при аварии, но мобильный, к счастью, оказался на месте. Я набрал Илью. После долгих гудков голос в трубке всё же произнёс:

– У аппарата.

– Илья, пожалуйста, забери нас с Эми… Мы разбились, вроде как… На машине.

– Что? Чувак, может лучше в скорую позвонить?

– Нам нельзя в скорую…

– Ну я не знаю, – замялся Илья.

– Ты же сам говорил, что я тебя с того света спас, и ты теперь мой должник, помнишь?

– Ладно, скажи, где ты, а я что-нибудь придумаю.

Я оглядел место, куда принёс Эми, в поисках опознавательных знаков. За перекрёстком, до которого мы почти дошли было придорожное кафе. На его черепичной крыше светилась надпись «Турист». Я продиктовал Илье название и повесил трубку. Холод уже пробирал до костей, и я плотней прижал Амелию к себе, чтобы у нас появился хоть маленький шанс согреться.

По ощущениям, минут через сорок на перекрёстке остановилась малолитражная женская машина, из которой вылез непонятно как помещавшийся там Илюха. Я помахал включённым экраном телефона, чтобы он нас заметил. Он взял Эми на руки, а я опёрся на его плечо. Когда мы подходили к машине, я увидел за рулём уже привлекательную блондинку, которой на вид было чуть больше тридцати.

– Это та Алиса с работы? – тихо спросил я Илью. Он кивнул.

В момент, когда Илья открыл дверь машины, Эми бросила на неё взгляд и заулыбалась.

– Ровненькая… – охрипшим голосом сказала она.

«Матиз», в который мы залазили, действительно был розового цвета.

Сидя в машине, я согрелся и задремал. Я проснулся из-за того, что автомобильное окно, на которое я опёрся во сне, мелкой дрожью застучало по голове. Солнце уже начало садиться. Мы свернули с трассы, и перед нами в свете фар развернулась тонкая полоса просёлочной дороги. Амортизаторы автомобиля не могли полностью справиться с замёрзшими ямами, и машину раскачивало словно маленький фрегат, попавший в шторм.

Тихим ходом мы въехали в крохотный дачный посёлок, представляющий собой не больше десятка окружённых лесом дворов. Не было заметно ни одного жителя, но в таких местах несколько пар любопытных глаз непременно жадно изучают каждого приехавшего. Подруга Ильи высадила нас около одного из дворов, и посигналив на прощание, поехала обратно в город.

По каменному порогу мы вошли в двухэтажный домик, облицованный давно не крашенными белыми досками. Сразу за входом был узкий коридор, левую часть которого занимала деревянная лестница с перилами, а правую – проход к дверям на кухню и в гостиную. На полу лежал полукруглый потемневший от пыли ковёр.

– Я подумал, вдруг вас будет кто-нибудь искать, – сказал Илья, занося Эми в дом, – Поэтому попросил Алису привезти вас сюда. Папина дача – убежище не супер, но чуток пересидеть можно.

– Спасибо, – ответил я, – Мы там просто…

– Стой, – перебил меня Илья, – Не хочу знать, что конкретно вы там делали. Как говорится, меньше знаешь – не пойдёшь как соучастник. Я уложу вас в гостиной, а сам пойду на второй этаж. Договорились?

Мы уложили Амелию в гостиной на одном из двух диванов, между которыми стоял большой обеденный стол. Я повалился на второй.

Когда Илья уже почти вышел, послышался резкий непонятный грохот. Словно что-то упало в глубине дома.

– А это… – махнул рукой Илья. – Всё нормально, если услышите непонятные звуки, не волнуйтесь. Просто сюда иногда еноты залазят. Они милашки, но лезть к ним не советую.

И он ушёл.

Я лёг на диван. Короткий и жёсткий. От лежания на нём в рёбрах возникала тупая боль. При попытке перевернуться на другой бок становилось ещё хуже, но когда я вспомнил, что осталось от нашего «Бэтмобиль» после аварии, то осознал, что, вообще-то, я легко отделался, а вот Эми… Только утром поймём, насколько всё плохо.

От ноющей боли мне долго не удавалось заснуть. К тому же этой ночью на безоблачном небе светила ярко-жёлтая луна, свет от которой падал из окна прямо на меня. Где-то в два часа ночи в доме опять что-то затарахтело. Я попытался это игнорировать, но назойливый шум не прекращался. Разберусь с этим, будь это хоть енот, хоть медведь!

Я вышел в коридор и прислушался. Звук шёл из дальней двери. Я взял первое, что попалось под руки – стоящую в углу метлу с кривой деревянной ручкой, и направился к источнику звука, однако дверь оказалась заперта. Услышав меня, зверёк внутри засуетился, послышался звук разбитого стекла. Кажется, он разбил окно. Я выбежал во двор, собираясь догнать беглеца. Когда я добрался до нужной стороны дома, вместо симпатяги-енота я увидел, как из маленького окна у самой земли выбирался какой-то человек. Подсвеченная луной фигура в капюшоне оглянулась на меня и побежала к забору. Я ринулся за ней, но споткнулся об булыжник. Перебравшись через ограду, незнакомец скрылся в ночи.

Я поковылял обратно в дом. Падение оживило вновь все болевые ощущения, поэтому остаток ночи я провалялся без единого шанса уснуть.

– Доброе утро, котята! Ну как вы? – заглянул в комнату Илья. Я вздрогнул от его голоса и, вместо ответа, посмотрел на Эми. Она с лёгким стоном потягивалась на своём месте.

– Ой, разбудил? Сорян, – сказал Илья. – Я тут собираюсь съездить на квартиру, вам прихватить что-нибудь?

В ответ я смог лишь помотать головой, ощущая боль в макушке при каждом повороте шеи.

– Уверен? – с намёком спросил он. Тогда я вспомнил, что спал в рваной официантской форме, и попросил его прихватить нам сменную одежду.

– И не уходи пока, – я вышел с Ильёй из гостиной и тихим голосом, чтобы Эми не услышала, сказал, – Кажется, тебя ночью