Я знаю, я должен на что-то решиться. Долго так продолжаться не может, Я должен сам сделать выбор, до того как меня вынудят обстоятельства. Что дороже, любовь или честь? Кто мне ближе, Селин или Вероника? Я должен что-то сделать, иначе скоро я просто возненавижу себя…

И все-таки обстоятельства меня опередили. Так мне и надо.

Я так старательно оберегал себя и Селин от встреч с моими знакомыми, что совершенно забыл о другой категории людей, которые буквально преследовали Селин своим вниманием. Журналисты. Желтая пресса с жадностью ухватилась за приезд французской оперной дивы. Красивая молодая женщина с голосом ангела, приковывающая к себе все взгляды. Достаточно для того, чтобы состряпать про нее пару-тройку незатейливых историй, а заодно и последить за ней, вдруг всплывет что-нибудь настоящее, сенсационное. Когда в очередном номере «Дейли миррор» я обнаружил подробный отчет с фотографиями одного из наших свиданий с Селин, мне оставалось только винить себя.

В тот день мы отправились исследовать лондонские парки, но надолго застряли в Кенсингтонском. Волшебное место! Того и гляди, из-под какой-нибудь коряги вынырнет смешливый эльф и начнет корчить рожицы. Селин до слез смеялась над моими рассказами и называла меня фантазером. Что поделаешь, французский прагматизм.

Однако оказалось, что невидимые существа все же присутствовали в тот день в Кенсингтонском парке. Они прятались за деревьями и скамейками и походили не на легкокрылых обитателей полей и лесов, а на незаметных молодых людей с фотоаппаратами вместо пуговиц пальто.

Статья называлась «Таинственный друг Селин Дарнье». Вполне возможно, что газетчики еще не выяснили, кто я такой. Но по фотографиям меня можно было легко опознать. На снимках мы с Селин держались за руки, я подавал ей руку, помогая перейти через небольшой мостик. Мы одновременно склонялись над редким растением, и наши щеки соприкасались… Удивительно, как еще не была напечатана фотография нашего прощального поцелуя! Хотя, кажется, как раз в тот день мы с Селин и не целовались. Она спешила на репетицию, и нам было просто некогда!

Я прочитал статью, где откровенно говорилось о нежных отношениях между звездой мировой оперной сцены и загадочным английским джентльменом. Описанию моей «утонченной аристократической» наружности был посвящен целый абзац. Честное слово, если бы не Вероника, я бы даже получил удовольствие от этой статьи. За всю жизнь на меня не свалилось столько лестных эпитетов.

Конечно, оставалась слабая надежда на то, что Вероника не читает «Дейли миррор». Это бульварное чтение не для нее. Но я-то купил газету, хотя тоже обычно в руки ее не беру. Просто на этот раз мое внимание привлекла отличная фотография Селин на первой странице, и я подумал, что было бы неплохо приобрести ее на память… Эх. А в довесок к ее фотографии получил романтическое описание нашего действительно романтического дня и несколько своих снимков. Кто гарантирует, что Вероника точно так же случайно не купит «Дейли миррор»? Или кто-нибудь другой не купит этот номер для нее? Ее подруги наперегонки побегут, чтобы сообщить ей поразительную новость… Бедная моя девочка!

Первым побуждением было броситься к телефону, но я благоразумно сдержал его. Что я скажу Веронике? Милая, если тебе на глаза вдруг попадется «Дейли миррор», немедленно выкини ее? Или: Все, что написано в сегодняшней «Дейли миррор», – гнусная ложь? Но ведь мне лучше чем кому бы то ни было известно, что это сущая правда. Более того, я знаю то, о чем умолчали или пока не догадываются журналисты… Смогу ли я нагло соврать Веронике?

Да и хочу ли я врать? Я загнал себя в тоннель беспросветной лжи, и вот наконец вижу свет. Моя роль в этой истории очень неприглядна, и я меньше всего хотел бы, чтобы Вероника узнала об этом вот так… Но сделанного не воротишь, и не лучше ли будет воспользоваться возможностью и покончить с двойной жизнью? Я расскажу ей все. О том, что любил Селин все эти годы и как мне приходится тяжело сейчас, когда она снизошла до меня, а я не могу ее принять… Веронике будет очень больно, но она поймет… Она благородная девушка, и я должен быть с ней честен… Потом она поймет меня и, может быть, простит…

Дверной звонок прозвучал как ответ на мои скорбные мысли. Я почти не сомневался в том, кого увижу, когда открою дверь. В последнее время она стала частой гостьей в моей квартире…

– Привет. – Я открыл дверь и увидел Веронику.

Она была бледна как никогда, а в руке крепко сжимала газету. Мне не было нужды уточнять, какую именно. Дурные вести не сидят на месте. Значит, она уже знает.

– Проходи.

Я посторонился, и Вероника пулей влетела в гостиную, чуть не сбив этажерку. Я закрыл дверь на все замки и повернулся к ней. Глаза Вероники воинственно сверкали, и мне немедленно стало легче. С женщиной обвиняющей гораздо проще иметь дело, чем с женщиной просящей. Вероника пришла с явным намерением устроить скандал, и я чувствовал в себе достаточно сил, чтобы противостоять ей.

– Объясни мне, что это такое! – Она швырнула мне газету.

Я едва успел поймать ее. Так и есть, «Дейли миррор», сегодняшнее число. С первой страницы приветливо улыбается Селин. До чего же удачная фотография…

– Я уже видел этот номер, – сказал я как можно спокойнее.

– Видел? И что все это значит?

Я взглянул на Веронику. Она подалась вперед, словно готовясь к прыжку. Крылья ее носа угрожающе трепетали, а маленькие кулаки сжимались и разжимались. Вся она была готова к бою, но ее глаза… сколько боли и страха застыло в ее глазах! И мне сразу все стало ясно. Если с кем и воюет Вероника, то только с собой, чтобы не расплакаться здесь передо мной. Она изо всех сил старается сохранить независимый вид, но оскорбленная любовь гложет ее изнутри. Я и не думал, что это лицо, обычно столь веселое и беззаботное, способно выражать такое страдание.

До того, как я увидел ее глаза, я собирался сказать ей правду. Но страшные слова «я люблю Селин» замерли у меня на губах. Не только боль была в глазах Вероники, но и надежда. Слабая, нелепая надежда на то, что это всего лишь розыгрыш или ошибка или еще что-нибудь. Она отчаянно надеялась и всей душой хотела поверить мне. Могли я обмануть ее ожидания? Клеймо «предатель» жгло меня, но я был не готов поменять его на «убийца». Любовь Вероники взяла надо мной верх.

– Это отвратительная клевета, – выдавил я из себя. – Мы с Селин просто друзья.

Глаза Вероники вспыхнули радостью. Я видел, что она готова броситься мне на шею, но облегчение все еще борется с недоверием.

– А почему ты гулял с ней в парке? – подозрительно, но не враждебно спросила она.

– Мы с Селин давно знаем друг друга, – начал я неуверенно. – Она попросила показать ей Лондон…

Вероника закусила губу. Несмотря на то, что она очень хотела мне поверить, мое объяснение ее не устроило.

– Она могла бы нанять себе гида, – вызывающе проговорила она.

– У знаменитостей свои причуды, – пожал я плечами.