же не знаешь… — протянул Аристомен, — я про наше посольство к Циклопу говорю.

— Про посольство? Я слышал кое-что. Вроде как хотели просто подтвердить нынешнее состояние границ. Типа того, что мы признаём всё ваше, а вы всё наше и никто никому ничего не должен. Ну и всеобщая дружба, и любовь, конечно.

— Любовь, да. Как бы нас теперь не отлюбили во все щели из-за одного жадного «фракийца».

— Ты про Лисимаха? А что с ним?

— Придурок потребовал, чтобы Циклоп поделился со всеми захваченной в Сузах царской казной. И Фракии ему мало, Геллеспонтскую Фригию захотел.

Архифилакит присвистнул.

— И что?

— И всё. Циклоп заявил его послам, да и нашим тоже, что они мёртвого осла уши получат, а не царские сокровища, за которые он один на один с Эвменом бился. Ну и ещё несколько слов добавил, уж не буду повторять.

— Этого стоило ожидать, — пожал плечами Поликсен, — я бы на его месте тоже так ответил.

— Стоило ожидать? А то, что Антигон сразу после этого пересечёт Оронт, ты ожидал?

— Что? — мигом побледнел Поликсен.

— Что слышал. В Сохах уже собралось двадцать тысяч человек. Там Андроник-олинфянин и Неарх. Восемь дней назад я узнал, что Деметрий ведёт туда ещё пять тысяч. И это ещё не всё. Сбор в Сохах, это, знаешь ли, не против Кассандра, как думали некоторые дурни в Александрии. И такая толпа за несколько дней не собирается. Стало быть, Циклоп загодя уже всё распланировал. И как распланировал, любо-дорого посмотреть. Мы ни сном, ни духом… Вот смотрю на твою обалдевшую рожу, а они, наверное, уже к Триполю подходят. Молчи, не говори ничего. Вижу уже, гонцы Филокла до тебя не добрались. Их перехватили.

— Уверен? — спросил Поликсен, сминая пальцами край папируса, который только-что читал.

— Тело одного я даже нашёл. То, что от него осталось. Догадываешься, что это означает?

Поликсен медленно кивнул.

— Вот и я о том. На нас идёт Циклоп со всем войском, а у нас под боком имеются желающие открыть ему ворота. Скверно, Поликсен, очень скверно. Мышей много развелось, никто не ловит. Стража сонная.

— Двадцать пять тысяч… — пробормотал Поликсен.

— Наверняка больше, — поправил Аристомен и спросил, — Килл здесь или в Тире?

Килл, стратег Келесирии, был одним из друзей Птолемея. Ставка его находилась в Сидоне. Так повелось ещё со времён Александра, которому Сидон, в отличие от Тира, покорился без борьбы, за что получил привилегии фактической столицы «Страны пурпура». В Тире сейчас даже не было царя. Низложенный Александром и помилованный Адземилькар диадему более не носил и царём Тира и Сидона считался Абдалоним, который происходил из обедневшей до крайности ветви царского рода и возвысился по прихоти Гефестиона.

Сейчас Абдалоним делил власть с македонянами. Сначала с сатрапом Лаомедонтом, а теперь, вот уже пять лет, со стратегом и фрурархами Птолемея. Бывший в прошлой жизни садовником и водоносом, царь Абдалоним не заносился, не интриговал и не пытался бороться с завоевателями. Удобный царь для Килла. Удобнее Адар-Мелека, царя Библа, который тоже покорился, но постоянно норовил урвать чуть больше власти, чем ему позволялось.

— Здесь Килл, но сейчас он в отъезде, — сказал Поликсен.

— Скверно. Я должен увидеться с ним.

— Увидишься. Он поехал в храм Асклепия. К вечеру вернётся.

— Времени нет, Поликсен. Донесение надо послать. Хоть голуби-то у тебя есть? Александрийские?

— Есть.

— Хорошо. У Филокла были голуби. Может, в Александрии уже всё знают. Вот только помощь всё равно не успеет. Циклоп уже на пороге.

В дверь постучали.

— Кто там? — раздражённо крикнул стратег.

Внутрь сунулся стражник.

— Там спрашивает какой-то оборванец.

— Гони в шею, сейчас не до попрошаек, — отрезал Поликсен.

— Он говорит, важные вести из Библа. Про архифилакита Павсания.

— Из Библа? — встрепенулся Аристомен, — а ну-ка, пригласи его, Поликсен. Я здесь послушаю.

С этими словами он скрылся в небольшой боковой комнатушке, отделённой от фронтестериона занавеской.

Через некоторое время в комнату вошёл Антенор. Поликсен велел ему говорить и тот без утайки поведал все обстоятельства дела, из-за которого очутился здесь. Изрядно обогатил подробностями Аристомена, который весь обратился в слух и, казалось, даже забыл о необходимости дышать.

Архифилакит мрачно сверлил Антенора взглядом, раздумывая, как реагировать на эту повесть. Пару раз покосился на занавеску, словно ожидая помощи от Аристомена, но тот обнаруживать себя не стал.

— Хорошо, — наконец выдавил из себя Поликсен, — из города ни ногой. Понадобишься, тебя найдут. Где живёшь?

Антенор, ожидавший, что его прямо тут и повяжут за убийство Павсания, облегчённо выдохнул и объяснил, как его можно найти. Поликсен записал.

— Ступай.

Когда он удалился, Аристомен выглянул из-за занавески.

— Я знаю этого парня. В дороге познакомились.

— Не врёт? — спросил Поликсен.

— Думаю, нет.

— Этот епископ… Кто таков?

— Не знаю. Но ясно одно — это человек Антигона. В большом мы, скажу я тебе, друг Поликсен, дерьме. Запрём ворота перед носом Циклопа, а эти их откроют. И кто за спиной нож прячет, не знаем. Ладно, хватит сопли распускать, действовать надо.

— Что ты намерен делать?

— Вечером, как Килл приедет, сведёшь меня с ним. А лучше бы послать кого за ним. Поторопить. Я пока проверну одно дело. И, Поликсен, пожалуйста, не приставляй никого следить за мной. Я твоё любопытство знаю. Ты в городе хозяин, но поверь, для общего дела лучше тебе кое-чего не знать. Просто поверь. Время сейчас такое.

Покинув филакион, Антенор некоторое время постоял у дверей, раздумывая, куда теперь пойти. Возвращаться на постоялый двор или идти искать Репейника? Толком ничего не решив, собрался было уже двинуть куда глаза глядят, но кое-что заставило его задержаться.

Мимо него раб-конюший провёл коня. Это был конь Аристомена. Антенор его сразу узнал. Уж в чём, а в лошадях он разбирался.

Македонянин перешёл улицу и скрылся в тени, посматривая за входом в филакион. Ждать пришлось недолго, Аристомен вышел довольно скоро. Огляделся и зашагал в южную часть города. Антенор, выждав немного, последовал за ним, держась на почтительном расстоянии. Он не вполне отдавал себе отчёт, зачем вообще затеял эту слежку. Уж точно не для того, чтобы выдать Аристомена епископу. Зачем же тогда? Скорее всего, просто из любопытства. Этот человек его весьма заинтриговал.

Аристомен пару раз оглянулся.

«Вот-те раз», — подумал преследователь, предпринимая меры, дабы не попасться на глаза, — «да ты никак проверяешься? Всё интереснее становится».

Целью Аристомена оказался большой дом в египетском квартале. Не простой дом, заезжий двор с обеденным залом. Он располагался возле самого порта, но практически ничего общего не имел с халупами, где собиралась портовая рвань и пьянь. Уже по чистому