Во время боевых действий в районе горы была сосредоточена самая мощная группировка мусульман с артиллерией, установками залпового огня и бронетехникой. Штурмовали Сатву в течение полугода, не взирая на большие потери, хотя эта территория была для мусульман чужая — они никогда не жили в этом регионе Боснии. Пришедшие на помощь хорваты тоже не смогли прорваться и стали в километре от горы. И только когда в воздух поднялась авиация НАТО, уничтожившая огневые точки и артсистемы на вершине и склонах Сатвы, мусульмане захватили её и передали «миротворцам» ООН, которые обнесли гору колючей проволокой, таким образом сделав эту территорию нейтральной, а значит, своей.

Местное население — в основном, сербы, ушло с прилегающих территорий ещё во время войны, и назад, естественно, не пускали никого, в том числе и мусульман, изъявлявших желание поселиться на новом месте. В сербской деревне, больше напоминающей маленький городок, был расквартирован батальон морской пехоты. Кутасов со своими ребятами уже сползал туда и привёл языка, сотрудника ЦРУ, приехавшего в Боснию под видом специалиста-пожарного. Прикрытие было явно неудачным, поскольку за две недели пребывания Арчеладзе не видел ни одного пожара. Впрочем, все разведки не особенно-то беспокоились о своей «крыше», действуя полулегально.

Прежде чем самому пойти в зону, полковник полсуток просидел со стереотрубой под разрушенным куполом обсерватории, и когда они на пару с Воробьёвым проникли на нейтралку, местность показалась знакомой, не раз пройденной. За проволокой оставалась группа прикрытия из трёх человек, которая в случае надобности должна была отвлечь внимание морпехов на себя. Зона охранялась по принципу государственной границы — патрулями и «секретами» на бронетехнике, установленной у подножия Сатвы. Арчеладзе рассчитывал убить двух зайцев: самому, наконец, побывать на священной горе и к тому же посмотреть деревню, где стоял батальон морской пехоты. Поэтому вышел на охоту рано, с началом ночи. Весь день шёл дождь, а вечером похолодало и полетел мокрый снег — погода самая подходящая, хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.

Патрульные пары двигались с интервалом в семь минут. Хорошо набитая и теперь размокшая глинистая тропа чётко ограничивала минное поле, где у Кутасова был сделан проход. Пехотинцы скользили, поругивались, даже невооружённым глазом было видно, сколько одежды накручено на каждом — французы под Москвой. На некошеном, не выбитом скотом альпийском лугу, опоясывающем подножие Сатвы, качалась под ветром почерневшая высокая трава, однако разгуливать по бездорожью было опасно, не имея карт минных полей. Арчеладзе нашёл старый и хорошо протоптанный след, ведущий к горе, — растяжку от мины всё равно не увидишь, но хоть трава ноги не путает. Около километра прошло без всякого напряжения, мрак был настолько плотный, да ещё усиленный дождём, что прибор ночного видения действовал только с лазерной подсветкой. Инфракрасный излучатель быстро разряжал батарею, поэтому Арчеладзе включал его редко, больше доверяясь интуиции. Чистый луг скоро перешёл в каменистый, почти голый склон подошвы Сатвы, тянущийся до границы леса. Они с Воробьёвым забрались в укрытие между белёсых глыб известняка, чтобы осмотреться, и неожиданно заметили, как из леса в разных местах появились парные человеческие фигуры. Двигались быстро, причём к одной точке — туда, где только что были Арчеладзе и Воробьёв. Голубые каски хорошо различались и в темноте…

И тут же с тропы сошла патрульная пара, двигаясь наперерез зоны. Это уже походило на тревогу.

— Нас засекли, — прошептал Арчеладзе, доставая радиостанцию.

— Не может быть, — усомнился Воробьёв. — Идём, как мыши.

— По инфракрасному лучу. Приборы больше не включать.

Он связался с Кутасовым, попросил его пошуметь за проволокой, «посветить» лазерным лучом. «Каскадёр» предусмотрительно удалился от прохода в минном поле и отвлёк внимание на себя: из леса появилась ещё одна пара голубых касок, скользнувших к ограждению зоны, а со склона по сербской территории неожиданно ударил крупнокалиберный пулемёт. Гору стерегли серьёзно! И эта усиленная охрана появилась на днях, возможно только вчера, поскольку Кутасов дважды проходил зону без всяких проблем, мало того, таскал через нейтралку захваченных языков.

Похоже, археологи приступили к раскопкам…

Из-за Сатвы ударил орудийный выстрел, и над горой после хлопка повис осветительный снаряд. Но это морпехи сделали зря, перестраховались, ибо по земле побежали пятна и тени, засветились дождевые капли в воздухе, ослепляя и сбивая с толку рыщущих по зоне «миротворцев». Арчеладзе под этот шумок за один бросок преодолел открытое пространство и залёг на опушке леса. Фонарь над горой сотлел и погас.

— Давай ещё! — шёпотом попросил Воробьёв.

Артиллеристы услышали просьбу, повесили ещё один снаряд, теперь над лугом — пробираться по лесу было одно удовольствие, тени от деревьев бежали по земле, как живые…

И вдруг впереди, на уступе, вырос заслон в виде сложенной из камня стенки с амбразурами. Слева и справа искрилась в голубоватом мерцающем свете колючая проволока, разбросанная и растянутая по деревьям. Арчеладзе лёг за дерево, Воробьёв повалился рядом, понюхал землю.

— Грибами пахнет, Никанорыч…

— Керосином пахнет, балда, — пробурчал Арчеладзе. — Видал, как опутали?

Он выждал, когда догорит снаряд, и пополз вдоль укреплённого уступа. Мокрый лесной подстил и шорох дождя скрадывали все звуки, за спиной редкими, но длинными очередями монотонно стучал пулемёт. Видно, пушкари получили нагоняй по радио от ослеплённых «миротворцев» в зоне и фонарей больше не вешали. Зато в южной стороне зоны послышалось урчание дизелей — кажется, шла бронетехника.

Обтянутым колючей проволокой оказался весь уступ Сатвы, укреплённые посты были через каждую сотню метров, так что ползать вдоль них не имело смысла: проход на вершину горы перекрыли плотно. Арчеладзе спустился ниже и сел под деревом, привалившись спиной.

— Слушай, Никанорыч, — прошептал Воробьёв, прислушиваясь к пулемёту, — а ведь война идёт, Третья мировая.

Он не вкусил ещё ни крупицы соли — о встрече с царственной Карной полковник ничего не рассказывал, по старой привычке храня всю обобщённую информацию только в своих руках.

— Молодец, наконец-то догадался, — проворчал он. — А ты говоришь, грибами пахнет…

— Как-то не по-людски, — сказал Воробьёв, отрывая от коленей мокрые, прилипшие к телу штаны, — без объявления, и в общем, без причины… Трах, бах и — война. А мы и не заметили. Вроде бы и воздух тот же, и дождь, и грибами пахнет. Но состояние уже другое… Если на Балканах загорелось, скоро жди в России.

Бронетранспортёры выехали на луг, рассредоточились и открыли огонь из автоматических пушек. Со склона горы были видны лишь вспышки выстрелов и красные линии, вычерчиваемые снарядами. Переполох у охраны поднялся нешуточный, и пока морская пехота отстреливала тени и призраки, следовало уходить из зоны на мусульманскую территорию: подняться на вершину Сатвы без специальной подготовки нечего было и думать, так что один заяц оставался не убитым.