– Ладно, поговорю…

Катя сидела на диване, закрыв глаза, слушала музыку в наушниках. Голова ее покачивалась в такт ритму, лицо было отрешенным и сосредоточенным одновременно. Иван сел рядом, тронул пальцами ее плечо. Лена вздрогнула, открыла глаза, глянула на него быстро:

– Ой, пап… Напугал… Я и не услышала, как ты вошел. Совсем в моего любимого Стинга провалилась. Тебе нравится Стинг, пап, скажи?

– Мне больше «Пинк Флойд» нравится, дочка. В мои времена все по этой группе с ума сходили. У каждого времени своя музыка, сама понимаешь.

– Но Стинг – он же особенный… Он в каждую клеточку организма своей мелодичностью попадает! Да он вообще уникальный в этом смысле, пап!

– Согласен. Но я пришел с тобой не о Стинге говорить, Катюш.

– А о чем? Или о ком, пап?

– О твоем женихе, как ты и сама догадываешься, наверное. Скажи, ты и правда Олега любишь?

– Странный вопрос, пап… Особенно странно звучит накануне свадьбы, не находишь? Ты мне этот вопрос уже задавал. И не один раз, насколько я помню.

– Но ты мне так и не ответила, Катюша…

– А чего отвечать? Ты и сам все прекрасно знаешь. Все ж на твоих глазах было. Ты ж знаешь, как он меня любит. С третьего класса за мной бегает, никак не устанет. Он просто зациклен на мне, пап…

– Вот именно, что зациклен. И это совсем не значит, что он тебя любит, Катюш.

– Ой, перестань! Не придирайся к словам. Я знаю, что он меня любит. Да, может гульнуть с другой, чтобы самому себе что-то доказать или как-то там самоутвердиться, а любит меня. Так бывает, пап…

– А ты? Ты его любишь, скажи?

– Ой, ну что ты ко мне привязался? Мне двадцать пять лет уже, я в романтических облаках давно не летаю! Я семью хочу, детей хочу… А твоей этой любви можно ведь так и не дождаться, правда? А годы идут…

– Да какие годы, Кать! О чем ты! Хоть убей, не понимаю твоих страхов!

– Потому что ты мужчина, вот и не понимаешь.

– Да какая разница…

– Большая разница, пап! Ну, представь, я буду сидеть в ожидании этой любви, пока совсем не состарюсь… Кому от этого легче будет, а? И вы с мамой внуков не дождетесь! Потом спохвачусь и буду себе локти кусать…

– Да глупости ты говоришь, Катенька! Ты лучше о том подумай, как ты жить будешь с Олегом, если его не любишь! Ведь это не жизнь будет…

– Ой, пап, ну хватит уже, а? – сердито проговорила Катя, подскакивая с дивана и подходя к окну. – Что ты мучаешь меня подобными разговорами? Мне и без того плохо… Отстань… Ну не знаю я, что тебе сказать, не знаю, как быть… Сама не знаю…

– Что ж ты так в себе не уверена, доченька? – тихо проговорил Иван, качнув головой. – Откуда в тебе взялась эта неуверенность, не понимаю?

– Не понимаешь, да? – развернулась от окна Катя, нервно сплетая руки на груди. – Вот правда не понимаешь?

– Нет… – пожал плечами Иван, чуть растерявшись.

– А ты сам-то в себе уверен, пап? Если честно? Вот ты сам… Разве ты любишь маму, скажи?

– Конечно, люблю… Странный вопрос, Кать.

– Может, и любишь… Сам себя в этом убедил, вот и любишь. А на самом деле просто живешь на коротком поводке. Это ведь она тебя на себе женила, я хоть и маленькая была, а все помню!

Иван опешил, не зная, что и ответить. Потом собрался с мыслями, проговорил тихо:

– Ты сейчас не права, Кать. Совсем не права.

– Разве? Что, духу не хватает самому себе в этом признаться, да? Или думаешь, я до сих пор та маленькая девочка, которую ты в лесу нашел? И не обижайся на меня, пап, я ведь не со зла все это говорю. Ты знаешь, как я тебя люблю. Может, родных отцов так сильно не любят, как я тебя люблю. Просто мне обидно за тебя иногда бывает. И совестно… За маму совестно… Как она тебя в своих целях использовала тогда…

– В каких целях, Кать? Я сам ей предложение сделал, никто меня не неволил.

– В каких целях использовала, говоришь? Да в тех же самых, которые преследует каждая женщина, которая хочет устроить свою женскую судьбу! Каждая хочет замуж выйти, гнездо свое свить, так ей по природе положено! К тому же, когда гнездо готово уже, остается только туда проникнуть… Хозяйкой стать…

– Катя, Катя… Ты ужасные вещи сейчас говоришь, не надо так про маму, что ты…

– В каком смысле – ужасные? Что мама чувствует себя полноправной хозяйкой положения и держит тебя на коротком поводке? А ты сам этого не видишь, что ли? Да хоть бы взять, к примеру, эти ее вечные присказки, которые она все время повторяет… Мол, все в доме на мне держится, да вечно мне одной приходится все решать… Она же вбивает тебе эти присказки в голову, как гвозди!

– Ну, здесь ты опять преувеличиваешь, дочка…

– Да ничего я не преувеличиваю, пап! Дьявол – он же всегда в деталях… Одна эта фразочка чего стоит: «Все в доме на мне держится». И ты сам в это веришь. Ведь так, пап?

Иван ничего не ответил. Напало вдруг странное состояние, похожее на равнодушие, когда ничего отвечать не хочется. Может, потому оно и напало, что Катя права? Да только думать об этом сейчас не хотелось, не за этим пришел…

– Так что не учи меня жить, папочка, ладно? – тихо ответила Катя, глядя на отца с сожалением. – И про любовь мне сейчас ничего не говори. Лучше в себе сначала разберись, а уж потом… И не обижайся на меня, пожалуйста, что наговорила тебе всякого. Может, потому и наговорила, что очень тебя люблю…

– Ладно, я понял… – рассеянно проговорил Иван, поднимаясь с дивана. – Я обязательно подумаю над тем, что ты мне сказала, Кать. Сейчас просто некогда – в дорогу собираться пора.

– Ты что, уезжать куда-то собрался?

– Да… Надо в одно место наведаться. Это ненадолго, дня через три вернусь.

– И что, мама тебя отпускает?

– Нет. Не отпускает. Но я все равно уеду. Потому что так надо. Потому что я отцу обещал.

– А куда, если не секрет?

– Не секрет… Отец попросил к его первой жене съездить, прощения от его имени у нее попросить. Он ведь оставил ее ради нас. Мы совсем пропадали, вот он и решил с нами остаться…

– Да, я знаю эту историю, мне дедушка рассказывал. Все правильно, пап, поезжай. А хочешь, я с тобой поеду, а?

– Нет. Я один должен, Кать. Я почему-то так чувствую, что я один должен.

– Ну, если чувствуешь… То ладно тогда. Иди, собирайся в дорогу. Счастливого тебе пути, пап…

– Спасибо, дочка.

– Не обижаешься на меня?

– Нет, что ты…

Собрался он быстро, вышел на кухню, где Лена готовила ужин, проговорил тихо:

– Я поехал, Лен…

– Что, и ужинать не будешь? – обернулась она сердито от плиты.