бокал, — я, разумеется, рад, что вы настолько меня уважаете, что готовы назвать братом, однако впредь прошу этого не делать. Звучит так, будто вы намекаете на то, что мой отец изменил моей матушке с вашей. Не хочу быть неправильно понятым, но мы только что вернулись с поединка чести, где убили князя Андреева за куда меньшее оскорбление.

Несколько секунд он смотрел на меня, прежде чем склонить голову.

— Прошу прощения, Дмитрий Алексеевич, я не хотел, чтобы мои слова были восприняты в таком ключе.

Что ж, уже хорошо, что он не стал настаивать. Идеально было бы вообще создать впечатление, что я понятия не имею о детях царя.

— Теперь давайте разбираться, Иван Михайлович, — произнес я, опускаясь в кресло напротив. — В чем конкретно вы просите меня вам помочь?

Великий княжич Выборгский еще несколько секунд переводил дыхание, после чего бросил взгляд на до сих пор сияющий барьер. Затем перевел взгляд на мои наручные часы.

— Дмитрий Алексеевич, я прошу вас воспользоваться вашей системой наблюдения, чтобы найти Анну Михайловну, — произнес он.

— Хорошо, я допускаю, что ваш отец поведал вам в деталях о моем участии в этом проекте. Но мы принадлежим к разным родам, и более того, я Романов. Мое вмешательство в дела Рюриковичей...

Я сделал паузу, позволяя Ивану Михайловичу домыслить самому.

— ЦСБ ее ищет, но без толку, — признал великий княжич. — Я пришел к вам, потому что знаю, что вы уже неоднократно проводили такие операции. С Василием Емельяновичем вы справились, распутав клубок до самого конца.

Я промолчал, позволяя ему говорить дальше.

— Понимаю, что вы с сестрой не очень хорошо поладили, — чуть поморщился Иван Михайлович, — Анна многое себе позволяла, хотя я и пытался ее отговорить. Но она моя сестра, Дмитрий Алексеевич, я обязан сделать все, чтобы вернуть ее.

— Понимаю ваши чувства, как никто другой, Иван Михайлович, — кивнул я. — Однако все равно не понимаю, чем могу помочь. Насколько я знаю, Анна Михайловна была в составе Царской делегации. И охранять ее должны были соответственно. У меня нет права вмешиваться в ваши дела, и уж тем более нет права мешать текущему расследованию Царской Службы Безопасности.

Он несколько секунд молча смотрел мне в лицо.

— Если вы боитесь последствий, я возьму на себя всю ответственность, Дмитрий Алексеевич, — объявил он. — В том числе готов подписать документ об отсутствии любых претензий вашему роду.

— При всем уважении, Иван Михайлович, вы не глава рода и принимать такое решение не вправе, — покачал головой я. — Как и я не имею права помогать вам без ведома князя Романова.

Соколов нервно дернул щекой.

— Правильно ли я понимаю, что мне нужно говорить с вашим отцом, Дмитрий Алексеевич?

— В первую очередь вам нужно позвонить своему отцу, Иван Михайлович, — негромко произнес я. — Получить его одобрение, и только потом, на законных основаниях обращаться к князю Романову. Если наши отцы договорятся, все будет законно, и никаких расписок, подставляющих вас лично, не понадобится.

Было заметно, что Соколов желает мне возразить, но я поднял ладонь, показывая, что не закончил:

— Иван Михайлович, поймите меня правильно, вы сейчас хотите поступить ровно так же, как поступил Василий Емельянович, — продолжил я. — Вы хотите за спиной действующего главы рода говорить от имени Соколовых. Я уважаю вас, Иван Михайлович, и только поэтому говорю с вами открыто. Я не хочу, чтобы вас вычеркнули из рода за предательство. Или и того хуже, казнили за измену.

Великий княжич Выборгский медленно выпрямился в кресле. Я видел по его глазам, как он приходит к какому-то решению.

— Что же, благодарю, Дмитрий Алексеевич, — медленно поднялся на ноги Соколов. — И, пожалуй, на этом следует закончить. Вы правы, мне не следовало обращаться к вам без ведома отца.

— Я понимаю ваши чувства, Иван Михайлович, и пока что могу только выразить сочувствие, — сказал я, тоже вставая, чтобы проводить непрошеного гостя.

Когда мы покинули мои покои, Соколов уже натянул привычную маску улыбающегося великого княжича Выборгского, у которого все хорошо и прекрасно. Спустившись вместе по лестнице, мы оба сохраняли молчание.

Лишь когда слуга вручил Ивану Михайловичу пальто, великий княжич вновь взглянул на меня.

— Благодарю, что уделили мне время, Дмитрий Алексеевич, — произнес он подчеркнуто вежливо. — Я этого не забуду.

Дверь за Соколовым закрылась, и я сразу же направился обратно к себе. При всем моем уважении к великому княжичу Выборгскому, он не выдержал проверки серьезным испытанием. Не побоялся отправиться на войну в Речь Посполитую, но сломался, когда похитили его сестру.

И это было по-человечески понятно. Ведь на войне он отвечал только за себя, мог защищаться. А Анна Михайловна пропала, и теперь награжденный за участие в войне с Польшей молодой человек ничем не мог ей помочь. Подобное бессилие многих ломает. А тот факт, что Иван Михайлович пошел на такие меры, говорит о его любви к сестре.

И ведь он не подозревает, он знает наверняка, что его биологические родители совсем не Соколовы. Так что мы не так уж и не похожи друг с другом. Просто я уже прожил одну жизнь и помню ее, вот и вся разница.

Вернувшись в свои покои, я взглянул на бокал, из которого Иван Михайлович пил водку с моей подачи. А значит, оставил на нем свою ДНК.

Мне нужно знать правду.

С этой мыслью я вызвал прислугу и приказал упаковать бокал. Проводить тест на территории царя было бы глупостью — более чем уверен, стоит ДНК Милославских внезапно всплыть в любой из московских лабораторий, ЦСБ нагрянет туда немедленно. Так что бокал подождет моего возвращения на Урал.

* * *

Москва .

Великий княжич Выборгский ехал под усиленной охраной рода Соколовых. Анна Михайловна похищена, и передвигаться без дополнительной поддержки было бы опрометчиво.

Иван Михайлович вновь и вновь проворачивал в голове разговор с княжичем Романовым. Его реакции, мимику, жесты.

И все удивительным образом указывало на то, что Дмитрий Алексеевич понятия не имел, что является братом Ивана Михайловича.

Но оказался достаточно благородным человеком, чтобы не дать великому княжичу совершить роковую ошибку. Да, возможно, Михаил Викторович и не изгнал бы возможного цесаревича из рода, однако доверие в семье было бы подорвано раз и навсегда.

Но важнее всего было то, что Романов не отказался помогать в