Как представитель БАП Каллен видел записку своими глазами. Для него ключевым словом было «наших». Леннон ни за что не стал бы заискивать перед властями. Но он уважал работу тех людей, кто защищает его покой.

В июне 1968 года Джон с Йоко собирались провести в США очередную «постельную забастовку». Но ему отказали в визе под предлогом того, что в Англии он был осужден за хранение марихуаны. Не испугавшись, чета полетела в Монреаль, где провела акцию в 1724-м номере отеля «Королева Елизавета». Именно там они представили первый официальный сингл группы «Plastic Ono Band». Этот проект разительно отличался от «Two Virgins». Джон и Йоко играли с подлинными музыкантами, среди которых надо отметить Эрика Клэптона на лид-гитаре, а на басу — Клауса Вормана, художника-абстракциониста, друга «Битлз» еще со времен Гамбурга. Песня «Give Peace a Chance» превратилась в настоящий гимн — ее пела собравшаяся у мемориала Джорджа Вашингтона полумиллионная толпа протестующих против войны во Вьетнаме.

«Все говорят о мешкизме[7], - пел Джон, высмеивая массовые увлечения, смещающие акцент с их основной задачи, дела мира. — Трахизм, хренизм, психизм, злобизм, чего-то-там-изм, один сплошной изм, / Мы просим только об одном: давайте жить дружно».[8]

Крайне трогательная песня, на собратьев по «Битлз» она произвела гнетущее впечатление. Как бы они ни старались, Джон снова всех затмевал.

Дело в том, что Джон устал от «Битлз»: в его сознании группа была неразрывно связана с тем периодом трудовой гонки, когда приходилось выдавать по два альбома в год и по синглу в квартал. Работая с Йоко, он отдыхал душой и телом.

Леннон заявил, что «When I'm Sixty-Four» вышла банальной, крайне слащавой песенкой, какую он и слушать бы не стал, не то, что писать самому. Это был укол в адрес Маккартни, чей жизнерадостный взгляд на мир Джон считал поверхностным. Естественно, проведя с Полом столько времени, Джон не мог не увидеть его глубину. Просто Маккартни подмял под себя власть в группе, тем самым оттолкнув от себя товарищей. Ринго с Джорджем, возмущенные тем, что Пол тратит время исключительно на собственные старые песни, бросали все и уходили со студии, даже во время съемок документального фильма «Let It Be». Чтобы не связываться с Маккартни, Харрисон позвал записывать «While My Guitar Gently Weeps» Эрика Клэптона.

С точки зрения Пола, у него не было выбора, кроме как взять на себя руководство группой. Кто-то же должен командовать этим детским садом. Джордж принимал каждое предложение Маккартни в штыки. Джон вел себя с ним как с тетей Мими — при любой возможности провоцировал его, бросал ему вызов. Находящаяся в студии Йоко становилась яблоком раздора. В отличие от прочих жен и подружек она не хотела тупо смотреть, как парни работают, она активно вмешивалась в процесс. С суровым лицом восседая на усилке Джона, она заговорщицки нашептывала мужу, что его коллеги пишут неправильную музыку.

В какой-то момент Джордж не выдержал и высказал Леннону все, что думает по поводу атмосферы в студии:

— Что за дела? Вы постоянно вместе. Меня это слегка бесит.

Всем было трудно. Джон по-прежнему любил старых друзей, но выступления Пола и Джорджа против японской художницы приводили его в ярость.

— Я за Йоко, — настаивал он.

Съемки «Let It Be» обострили конфликт. Джон подозревал, что Маккартни подговорил режиссера и оператора все лавры отдать ему. Маккартни, в свою очередь, полагал, что Джон стремится исполнять только свои песни. Те, кто наблюдал за «Битлз» вблизи, не могли не заметить, что великая четверка перестала существовать как группа. Каждый из них шел своей дорогой, а других воспринимал как помощников, сессионных музыкантов.

Долгие годы после убийства Леннона Марк Чепмен будет думать, как бы все повернулось, если бы Джон погиб до встречи с ним? Выбрал бы он себе новую жертву?

— Не могу ответить на этот вопрос, — сказал он Ларри Кингу. — Леннон играл в моей жизни огромную роль. Я был бы просто уничтожен. Что бы я тогда предпринял, сам не знаю.

Очевидно одно: психоз не ослабил у Чепмена влечения к женщинам. В Гонолулу его ждала Глория, верная, надежная жена, но его одолевали животные инстинкты. Вечером перед убийством он в одиночестве сидел в номере «Шератона» и размышлял над тем, что это последние его сутки на свободе. Припомнив сцену из книги, где Холден Колфилд в Нью-Йорке заказывает проститутку к себе в отель, Чепмен позвонил в службу эскорта. Забавно, но факт: приехавшая женщина была одета в зеленое платье, точь-в-точь как ее литературная коллега, навестившая Холдена. Она готова была выполнить любое пожелание Чепмена, но тот слишком перенервничал и никак не мог определиться. Он всячески лапал ее, но до секса дело так и не дошло.

Тем не менее, Чепмен знал, что согрешил. Они с женой были христианами, а он совершил супружескую измену. Он просто не смог удержать себя в руках. И всегда так было. По возвращении из лагеря вьетнамских беженцев их отношения с подружкой, Джессикой Блэнкеншип, развивались в нужном направлении. Марк перевелся к ней в школу, пресвитерианский Колледж Завета в Лукаут-Маунтин, Теннеси. Они вместе учились. Вместе молились. Все шло великолепно. Но кое о чем он Джессике так и не сказал. В Форт-Чафе он в близлежащем отеле спутался с другой девчонкой. Он вроде как сопротивлялся, но она его соблазнила. Эти воспоминания не давали Марку покоя. Джессика блюла себя до замужества, он тоже мог бы подождать. Она ничего не знала о его измене, а ему не хватало смелости признаться. Но он странно себя вел. Его пожирало чувство вины. Он забросил учебу и, в конце концов, вылетел из колледжа.

Потом Марк утверждал, что хотел остаться в колледже… «Я мечтал о карьере, мне нужно было образование, но я просто не мог учиться. И помощи у Бога я не просил. Перестал общаться с людьми. Замкнулся и все держал в себе».

Джессика заметила, что Марк часто плачет. В этом не было ничего плохого: она уважала в людях способность выражать свои чувства. Но Чепмена доводили до слез сущие мелочи, и подавленное состояние длилось целыми днями. Потом выяснилось, что время, которое можно было бы потратить на учебу, он проводит в тире. Чего он хочет добиться? Ей нужен был мужчина, с которым можно создать семью. А Марк превратился в непредсказуемого типа, способного причинить вред себе или окружающим. Она видела в нем немало достоинств, но доведенный до отчаяния, он ее пугал. Готова ли она провести с этим человеком остаток своих дней?

Джессика решила, что нет, и порвала с Марком.

В этом Чепмен и Джон Леннон были очень похожи. Всю жизнь Марк своими руками создавал такие ситуации, в которых испытывал печаль, разочарование, злость, чувствовал себя неудачником, никчемным. Он вернулся в лагерь беженцев, но совсем не тем человеком, которого там знали и любили. У него на душе лежал огромный камень. Он стал нетерпелив, раздражителен. После жаркого спора с тренером по плаванью он ушел оттуда.