— Ты этого хотела от меня, Оливия? Именно поэтому пошла за мной в это уединенное местечко? — допрашивал он, хотя при виде ее раскрасневшегося лица и восхитительно пухлого ротика едва удерживался от второго поцелуя. Одного было явно недостаточно… Но когда он снова нагнул голову, чтобы отведать ее изысканно-сладостный вкус, Оливия, похоже, пришла в себя.

— Нет! — тихо вскрикнула она, нерешительно прижимая ладонь к губам. — Думаю, вы достаточно воспользовались моей беспомощностью!

— Я? Воспользовался вашей беспомощностью? — рассмеялся он, твердо вознамерившись возложить на нее часть ответственности за случившееся. — Кажется, вы хотите все свалить с больной головы на здоровую?

— Я?!

Невилл зачарованно наблюдал игру эмоций на ее выразительном лице: нескрываемое возбуждение, стыд, унижение и, наконец, ярость. Неведомые доселе чувства бушевали в ней, заставляя темнеть глаза, румяня щеки и лишая равновесия.

Она глубоко вздохнула, раз, другой, и он невольно восхитился тем, как туго натягивается при этом лиф ее платья.

— Вы… вообразили, что это я злоупотребила вашей беспомощностью? — ахнула она. — Я?!

— А разве не так? — Он скрестил руки на груди. Давно уже он так не веселился! — Вы последовали за мной сюда по собственной воле. Со стороны каждый мог подумать, что у вас имеются некие скрытые цели. Если вы не собирались поймать мужа, вероятно, надеялись приобрести любовника?

Оливия гневно топнула ногой:

— О, вы — просто предел всему!

— И не это? Хммм… — Он нахмурился. — Тогда остается лишь одно предположение. Я просто объект для исследований, изложенных в вашем журнале, не так ли? Что вы напишете на этот раз? «Лорд X. невыносим, но так хорошо целуется»?

Неужели ее глаза виновато блеснули? Она слишком быстро отвела взгляд, чтобы он мог удостовериться…

— Я больше не желаю выслушивать все это! — процедила она и, подхватив юбки, стала осторожно подниматься по заросшему мхом откосу. — И не приглашайте меня на танец сегодня вечером, лорд Хок, если не хотите получить отказ. На этом наше знакомство закончено.

— Но как вы сумеете избежать встреч со мной?

— Как-нибудь постараюсь.

— А что насчет вашего путешествия в Шотландию? Она развернулась и яростно уставилась на него:

— Какое вам до этого дело? Вряд ли вы удостоитесь приглашения в Берд-Мэнор! И ноги моей не будет в вашем жилище. Так что, как видите, мы больше не знаем друг друга.

Но эти клятвы только смешили Невилла. Он смотрел, как она быстро удаляется с высоко поднятой головой. Нет, между ними далеко не все кончено, хотя он знал, что ступил на тонкий лед. Если он хочет от нее разрешения на долгосрочную аренду, то действует крайне неразумно. И все же никак не может удержаться, чтобы не дразнить ее. Или не целовать.

Он отчетливо понимал, что получает больше удовольствия от всех отказов и отпора этой женщины, чем от объятий любой другой. Но он давно уже перестал удивляться парадоксу, в который превратилась его жизнь. Признанный всеми герой, а на деле — предатель. Купающийся во всеобщем восхищении и пожираемый ненавистью к себе.

Значит, вполне естественно, что он увлечен женщиной, которая его презирает. Но Оливия так же парадоксальна, как он: иногда чопорная мисс Берд, иногда земная Хейзл. Она не похожа на других женщин ее круга, вроде леди Августы, или Пенни Каммингс, или их приятельниц. Большинство из них нечто вроде красивых безделушек, в голове которых только мысли об очередном бале и модных туалетах.

Но Оливия более живая, более своенравная, более энергичная. И, как он, не слишком восхищается высшим светом.

Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями. Стоило бы внять ее приказу и больше к ней не приближаться.

Но Невилл знал, что не сделает этого. Он будет преследовать ее, мучить и убедит снова его поцеловать. Рано или поздно она согласится на аренду. И кто знает, что ждет его в будущем? Его жизнь будет идти прежним курсом: кошмарные ночи, сносные дни, а иногда, как сегодня, вспышка яркого света.

Разве можно отказаться от шанса еще раз испытать магию этого света?

Оливия, безжалостно сминая папоротники, прошагала по узкой лесной тропинке. Приходилось то и дело подбирать юбки, цеплявшиеся за траву и ветки омелы.

Он, вне всякого сомнения, самый подлый и распутный мерзавец, которого она когда-либо имела неудовольствие знать.

Но как же он целуется!

Она споткнулась о выползший из земли дубовый корень и чуть не упала. Схватившись за ближайшее деревце, она порвала перчатку и выругалась, неподобающе неприлично для молодой леди. И долго смотрела на новую лайковую перчатку с огромной дырой на ладони. Еще одно преступление лорда Хока.

«И все же он целуется очень хорошо», — пропищал издевательский голосок ее совести.

Она не будет писать это в своей «свахе»! Серая белка обругала ее с безопасного места на раскидистом дубу, парочка воробьев упорхнула прочь, раздраженная вторжением в их мирный дом.

— Я презираю его! — вызывающе бросила она недовольным птицам. Тот факт, что дерзкий поцелуй совершенно лишил ее сил сопротивляться, вызвал еще большую неприязнь. Мужчина не рождается с умением так целоваться. Значит, у него была огромная практика, а это означает череду женщин легкого поведения, похотливых трактирных служанок, чересчур дружелюбных горничных и тому подобных дам.

Она снова пошла вперед, наспех оглянувшись перед этим, чтобы увериться, что он не идет за ней. Он действительно самый неприятный в мире человек, даже если от его поцелуев замирает сердце.

К тому времени как Оливия приблизилась к скаковому кругу, ей удалось немного взять себя в руки. К несчастью, другие эмоции, до сих пор подавляемые гневом, быстро выплыли на поверхность. Как тень, которую она не могла обогнать, воспоминания о каждом его прикосновении не покидали ее. Там, где ее сжимали сильные руки, до сих пор покалывало кожу. Она чувствовала его возбужденную плоть, вдавившуюся в ее живот. И при этом воспоминании кровь снова пела.

Она остановилась у павильона и прижала к губам тыльную сторону ладони, чувствуя, как они распухли. Ее впервые целовали так. Рейфел Сент-Джулиан однажды насильно просунул язык ей в рот. Но хотя она давно мечтала побольше узнать о новой французской манере целоваться, первой реакцией было отвращение.

Однако поцелуй Невилла Хока отвращения не вызвал. Хотя и должен был…

Она облизнула губы и застонала от непрошеного трепета, пронесшегося по ней лесным пожаром. Боже, она ведет себя как распутница, как женщина самого низкого пошиба и при этом искренне себя стыдится.

Но она сказала себе, что слеплена из другого теста. Поспешно убрала выбившийся локон. Пусть лорд Хок выиграл этот раунд. Но войну ему не выиграть. Как всякая хорошо воспитанная леди, она знала способы одним взглядом уничтожить человека и при случае была готова дать прилюдный отпор лорду Хоку.