По дороге шла Нюрка. Шла торопливо, едва не бегом. Увидев меня, махнула рукой. Я подумал, здоровается, и кивнул в ответ, но она снова махнула и я догадался: зовёт.

— Рома…

Я подошёл.

— Что случилось?

— Аркадий…

Сердце ёкнуло. Нюрка бледная, растрёпанная, мокрая. Под глазами круги. Неужто с Аркашкой что? Я взял её за руки, поддерживая, а она продолжала говорить:

— …у крылечка лежит. Ночью пришёл пьянущий, самому зайти невмоготу, а у меня сил затащить не хватает. Я его прикрыла от дождя клеёнкой, но он всё одно насквозь мокрый. Простынет ведь… Рома, помоги его в дом занесть.

Твою-то мать! Я уж решил случилось что, покалечился или того хуже, а он всего лишь пьяный валяется. Ну и пусть валяется, протрезвеет встанет. Но Нюркины глаза просили и я не смог отказать, пошёл за ней как был — в халате и в тапочках.

Аркашка действительно лежал возле крылечка прикрытый от дождя старой столовой клеёнкой. Я наклонился, сдёрнул клеёнку. Аркашка спал. Всё то же умильное полудетское выражение лица в резком контрасте с рыжей щетиной, и запах, как будто из выгребной ямы, куда уж до него сосновому аромату. Но делать нечего, коли назвался груздем… Я обхватил Аркашку одной рукой под мышки, второй под колени, поднял. Нюрка отворила дверь. Куда нести, я уже знал. Взошёл по ступенькам веранды, положил тело на кровать — в мокрой одежде, в ботинках. Нюрка принялась хлопотать вокруг мужа: подсунула под голову подушку, принялась стаскивать пиджак.

Я вернулся на улицу. Мимо прошла женщина, я её видел раньше несколько раз. Она посмотрела на меня в недоумении и прибавила шаг.

— Рома…

Я обернулся. Нюрка стояла рядом — домашняя, женственная.

— Спасибо.

— Да чего уж там. Лишь бы не заболел.

Мне захотелось подхватить Нюрку на руки, как только что Аркашку, вернуться в дом, положить её на кровать. Она тоже хотела, я видел это. Но не подхватил, только кивнул, прощаясь, и пошёл прочь. Может быть, зря.

Дома я снова открыл томик Есенина.

Я налил в чайник воды, поставил на плитку. Стихи как воздух, сделал вдох — и счастлив. Или плакать хочется, или смеяться. Кто-то черпает из них вдохновение, кто-то эмоции, кто-то желание жить. Для меня стихи — возможность спрятаться от повседневности в мир красоты и поступков. Это звучит вычурно, в какой-то степени нереалистично, но другого определения у меня нет.

Чайник закипел, струя пара вырвалась из носика и устремилась к потолку. Я достал коробочку с чайными пакетиками, открыл — пусто. Вот так и со стихами бывает: начинаешь читать, а там ничего, набор слов и знаков препинаний, и такое ощущение, что стоишь ты словно на первом свидании с букетом цветов, возбуждённый, нарядный — а девушка не пришла. Глупое положение. И так хочется этим букетом девушке, то бишь автору по щекам…

Я выключил плитку. Рассуждать о стихах можно сколь угодно долго, ибо тема эта неиссякаема, и без перерыва на обед тут не обойдёшься, поэтому я оделся и сходил в магазин. Слава богу, продавщица была другая, не та, которая про кошачий корм любит рассказывать. Я купил чаю, хлеба, облизнулся на колбасу и пошёл обратно. Шёл не спеша, изредка поглядывая на развесистые яблоньки за чужими заборами. Яблоки некрупные, незрелые, но ветви под их тяжестью уже жмутся к земле. Пройдёт месяц, чуть больше — и яркий налив зарумянит бока, покроет глянцем, потянет к себе не только взгляд, но и руки. И запах опять же… Пахло яблоками. Хорошее начало для рассказа, надо запомнить.

Дома я решил сесть за роман, который посоветовала написать Анна. Что ж, совет хороший, можно попробовать, вдруг и вправду получится. Я прилёг на диван, включил ноутбук. Сначала надо поразмыслить над сюжетом и героями. Самое сложное — сюжет. С чего начать? Как продолжить? Умные книги и профессиональные писатели рекомендуют просчитать всё от начала до конца, дескать, писать будет проще. Наверное, они правы, но у меня так не получается. Я пишу как бог на душу положит, и порой даже не представляю, чем закончится текущий эпизод и начнётся следующий.

Итак, это должно быть что-то о деревне, точнее, о небольшом городе, в который приезжает герой. Зачем он туда приехал? О чём думает? Анна права, надо взять за пример себя. Я приехал в этот город, главное чувство — тоска. Этот город не то, что я хочу видеть, но выбора нет. Знакомлюсь с местным жителем, который в свою очередь знакомит меня с городом. Как назвать город? Пусть будет Песочный. Песочный? Странное название. Хотя почему бы нет, вполне нормальное. Дальше…

Я увлёкся. Постепенно из мусора надуманных образов стали проступать очертания реального мира. Я увидел вокзал, подходящий поезд, фигуру мужчины на перроне. Справа кафе, слева водонапорная башня, у кафе такси — серая иномарка. Лицо таксиста знакомое, где-то я его уже видел. Возле здания вокзала автобусная остановка, куда-то она меня приведёт, вернее, моего героя.

Теперь подумаем над персонажами. С ними проще, главное не выходить за рамки типажа. Определить для себя с самого начала характер, предпочтения — что там ещё? — возможности, может быть, мечту. Мой главный герой немолод и не стар, пусть будет моего возраста. Он бывший военный, а значит человек жёсткий и привыкший к дисциплине. Он на пенсии. Пенсия у военных неплохая, на порядок выше, чем у пожарных, и значит, ему ничто не мешает заняться любимым делом. Какое у него любимое дело? Он писатель… нет, он поэт; в прозе слишком много букв и мало красок, так что он — поэт. Жена от него ушла, дети о нём не вспоминают, он купил домик в этом городке и хочет целиком посвятить себя творчеству. Ладно, допустим. Кто на вторых ролях? Герои второго плана. Какие они из себя? Каждый должен быть со своими плюсами и минусами, но без перебора. Без перебора.