Увидев всё это вчера, когда Эмит первый раз привёл меня на балкон, находящийся в башне намного выше спальни, я поняла, какой на самом деле глупостью была моя попытка сбежать. Аделион был прав, утверждая, что отсюда нет выхода.

Чёрт, это даже не смешно!

Хотя смотря для кого, конечно. Увидев крепость сверху и всё, что её окружает, я кое-что поняла. Наследник специально дал мне убежать, дабы показать строптивой рабыне в моём попаданческом лице, насколько далеко мне удастся уйти. Что ж, урок вышел на диво наглядным – выходить за стены спальни мне расхотелось категорически. Я прекрасно осознала: для полноценного побега мне понадобится готовиться, слава богу, если хотя бы один год…

А ведь за стенами Тёмной крепости раскинулся большой город. Уютные сады и парки, небольшие аккуратные особнячки, обширные поля и луга, за ними – зелёные равнины, рассечённые руслом широкой реки. А где-то там, вдоль линии горизонта, сразу за громадными жёлтыми пятнами степей тянулись горы.

Здесь было действительно красиво.

Вздохнув, я зябко передёрнула плечами и, закутавшись получше в тёплое разноцветное лоскутное одеяло, отошла от широких перил высотой мне по грудь. Они состояли из тёмно-серых кирпичей. Большой балкон площадью квадратов в пятьдесят обхватывал по кругу покрытый чёрной черепицей конус башни высотой примерно метров пять, и ещё столько же над ним возвышался тонкий шпиль.

Из арочного входа с балкона шла винтовая лестница. Сейчас она от самого порога и до нижней ступеньки на площадке с дверью, ведущей в спальню, была заполнена чистым льдом. Так Эмит обезопасил меня. Сам он ушёл по делам, а мне хотелось побыть на свежем воздухе, в котором после продолжительной болезни я остро нуждалась. К тому же, если честно, мне уже осточертело сидеть в четырёх стенах!

С момента падения с лестницы, если считать его моим первым официальным днём в чужом теле и в чужом мире (ведь после него в своё я не возвращалась), прошёл ровно месяц.

Ещё раз вздохнув, я, заметно прихрамывая, но уже абсолютно не чувствуя боли, дошла до качелей, стоящих неподалёку от выхода. Они походили на небольшой диванчик, обтянутый мягкой серо-голубой тканью, под тёмно-синим навесом из толстой и прочной парусины. Кроме них на балконе стояли два небольших плетёных кресла и круглый столик, сделанные, кажется, из ротанга. Качели, кстати, были выполнены в том же стиле, и я их сразу облюбовала.

Балкон оказался в моём распоряжении на несколько часов. И я даже догадывалась, почему вдруг Эмит решил расщедриться: не ограничил меня во времени да ещё оставил одну. Он наверняка заметил, что в последние дни я начала заметно киснуть. И, увы, мои собственные мысленные затрещины и попытки приободриться не помогали – меня снедала тоска по дому. Здесь было красиво, да… Но свой мир мне куда привычнее и роднее. К тому же сидеть в четырёх стенах без связи с внешним миром, без возможности двигаться, что-то делать и общаться с кем-то, кроме Эмита, да ещё и без музыки, которой мне так не хватало, становилось уже невыносимо. К такой жизни я не привыкла и понемногу начинала ощущать себя деталью интерьера.

Говорить об этом повелителю льда, конечно, было бы глупостью, но, к счастью, он сам всё понял. Удивляться и озадаченно чесать в затылке я не стала: хотя моя вынужденная нянька мои эмоции не трогала, всё-таки была лератом. Всё почувствовав, блондин попытался решить проблему по-своему.

И вот теперь, когда первый, а затем второй и третий восторг от красот местного пейзажа прошёл, я сижу на качелях, слегка покачивая босыми замёрзшими ногами, кутаюсь в одеяло, смотрю на небо с высоты птичьего полёта и предаюсь невесёлым размышлениям. Я, конечно, давно матюгалась в адрес собственного начальства на тему отсутствия положенного мне отпуска… но не думала, что он пройдёт… вот так. К тому же меня просто сводила с ума мысль: что происходило сейчас с моим телом там, в моём мире?

По логике вещей, если я здесь, то маранта там, ведь тело, как известно, не может существовать без души. Но её выпил тот белобрысый лерат, Аякс, кажется! Провидицы же быстро восстанавливаются, поэтому они так и ценны… и что будет, когда девушка очнётся в моём теле? Или уже очнулась? Ведь столько времени прошло!

Да и вообще!

Вопросов было, я извиняюсь за свой русский матерный, до хрена и больше, а ответов – ни одного. Ловец так и не появлялась, Аделион ещё не вернулся, и вопрос о моей судьбе оставался в подвешенном состоянии. Это, если честно, потихоньку начинало сводить с ума.

Снова вздохнув, я улеглась на качелях и, подтянув ноги к груди, полностью закуталась в одеяло и прикрыла глаза. Желание узнать, что же случилось со мной, становилось невыносимым. Видимо, оно и стало решающим фактором – совершенно незаметно я погрузилась в сон, оказавшийся пророческим. Но видела я не будущее, а то, что так давно хотела, – своё прошлое.

Передо мной возникла комната в полумраке со спящей девушкой на кровати. За окном горели огни ночного города, слышался шум проезжающих автомобилей и смех гуляющих допоздна подростков. Тихо открылась запертая входная дверь, и в квартиру вошёл зевающий парень в берцах и камуфляжной форме. Он оглядел тёмный коридор, нахмурился, скинул обувь и прошёл в комнату. Видя спящую девушку, он добродушно что-то проворчал, потом присел на корточки и погладил её по голове, медленно и как-то нежно. Затем негромко позвал девушку по имени, и, не дождавшись ответа, легонько потряс за плечо, пытаясь разбудить, но…

Неожиданно мягкая улыбка сменяется взволнованностью и тревогой, он трясёт ещё раз и ещё, а затем, так ничего и не добившись, переворачивает девушку на спину, судорожным движением нащупывает пульс на шее, слушает дыхание, прижавшись ухом к её груди. Матерится, вскакивает и хватается за телефон, доставая его из кармана штанов и тут же роняя на пол трясущимися от волнения руками.

И я, не просыпаясь, холодею, когда понимаю, что это значит. Понимаю, замираю от ужаса, но ничего не могу поделать…

А дальше был слышен вой сирен «скорой помощи», и тщетные попытки Руслана меня разбудить. Его уговоры, мольбы, ругань от отчаяния и отборный трёхэтажный мат. Появились люди в белых халатах. Хмурые, неразговорчивые, они быстро делали своё дело: осматривали, ощупывали, проверяли реакцию зрачков и считали пульс, чтобы затем, ничего не объясняя, увезти девушку в больницу. Ночную пустынную дорогу в центре города карета скорой помощи преодолела за минуты, и всё это время бледный Руслан сидел рядом, держа меня за руку, тихо молясь и уговаривая очнуться.

Затем перед глазами возникла больница, серые стены, появились другие врачи, подключались аппараты и брались анализы. В какой-то момент перед глазами мелькнула табличка с надписью «Реанимация», и я замерла, чувствуя, как внутри от страха всё сжалось в тугой комок. А потом хмурый доктор сухими, бездушными фразами сообщил стоящему в коридоре Руслану страшный диагноз.

Кома второй степени без явных на то причин и без каких-либо дальнейших прогнозов.

Неживой, отстранённый голос врача набатом прозвучал в ушах, острым ножом резанув по нервам. В горле пересохло, а в висках вместе с рваным пульсом билось одно-единственное слово: нет…