Я не особо запомнила дорогу, да и мало обратила внимания на то самое хорошо охраняемое западное крыло Амил Ратана. Вернее, ранее хорошо охраняемое – вся стража, что мне довелось увидеть по пути, лежала на полу на своих постах, скорее всего банально усыплённая не без помощи одной грёбаной Ловца снов.

Моя решимость дрогнула один раз. Всего один раз, когда, остановившись перед дверью, возле которой валялись два лерата, Аякс, оглянувшись, сунул мне в ладонь кинжал, показавшийся на миг смутно знакомым.

Указав на вход, лерат отступил, усмехнувшись, и его пожелание удачи прозвучало как откровенная насмешка.

Дёрнув плечом, едва сдерживаясь, чтобы не послать его вместе с его пожеланиями, я отворила тихо скрипнувшую в тишине дверь. А дальше… Что было дальше, я уже видела. Тогда, в своём сне. Сне, увиденном мной давным-давно, благодаря проклятому дару маранты…

Небольшая уютная комната. В распахнутое настежь окно свободно проникал яркий свет выглянувшей из-за туч луны и свежий, прохладный воздух. Возле стены стоит просторная кровать с резными столбиками, где под коричневым пледом с растительным узором спит мужчина. Даже не рассматривая его, я знаю: он высокий и крепкий. Среднего возраста, но на протяжении немногих прожитых лет судьба его не щадила, раскрашивая лицо некоторым количеством морщин. Сейчас он спокойно дышал, не чувствуя беды, уже нависшей над ним. Его могучая грудь мерно вздымалась и опадала. Рядом с ним никого не было…

Никого, кроме меня.

Небольшой порыв ветра всколыхнул длинные тонкие шторы, а в груди поднялась мрачная решимость, лёгкой дрожью скользнувшая по позвоночнику. Шагнув к кровати, я сжала в ладони рукоять кинжала. Все эмоции и чувства отошли на задний план, а с губ сорвались тихие слова, молившие о прощении, ставшие громким шёпотом в окружающей тишине. Я замахнулась, чтобы в следующий миг резко опустить руку, целясь остриём лезвия ему прямо в сердце…

И не смогла.

Кинжал выпал из дрогнувших пальцев, остановивших замах в непозволительной близости от груди Повелителя лератов. Скользнув по покрывалу, кинжал упал на пол, звонко брякнув о каменные плиты и отлетая к ножке кровати. Ноги подкосились, и я сама оказалась на полу, осев безвольной тряпичной куклой.

И только губы дрогнули в жалкой усмешке, а похороненные глубоко внутри чувства всколыхнулись вновь, принося, кроме былой обиды и горечи, чувство жалости и разочарования в самой себе.

Я не могу.

Не могу убить беззащитного человека.

Даже если от этого будет зависеть моя собственная жизнь, моя судьба и моё возвращение домой.

Я просто… не могу.