— Хорошо бы, если б все было так просто… Она считает, что пока слишком рано, и к тому же очень рассердилась, что узнала об этом от других. Для Юханны исключительно важна внешняя сторона дела. А мы еще пока никому не рассказывали о том, что разводимся.

— Разве ты не можешь все равно приехать ко мне? Какой смысл сидеть там и ссориться?

Давид вздохнул:

— Она требует, чтобы я отвез девочек завтра утром в конный лагерь. Говорит, что я забыл о них, что больше думаю о сексе, чем о собственных дочерях.

— Ведь она сама мешает тебе видеться с ними.

— Знаю… — Давид перевел дух. — Прости. Дети — мое слабое место, и Юханна это прекрасно знает. Не хочу, чтобы они оказались заложниками всей этой ситуации. Надеюсь, ты меня поймешь.

Фэй вздохнула. Нужно трезво взглянуть на ситуацию. Задобрить Юханну. По крайней мере, на время. Дома Давид спит в комнате для гостей, и вероятные попытки Юханны соблазнить его окажутся безрезультатными.

— Все нормально. Я скучаю, но понимаю тебя. Дети важнее всего, так и должно быть.

— Спасибо, — ответил Давид, и Фэй услышала облегчение в его голосе. — Спасибо, что делаешь трудное немного легче.

— Увидимся завтра.

— Скучаю. Обещаю восполнить тебе потерю.

Фэй осталась сидеть с телефоном в руке. И хотя она заверила Давида, что с ней все нормально, все же ее охватило чувство одиночества и брошенности.

Впервые с момента их встречи Фэй ощущала разочарование, хотя и понимала, что это несправедливо. Давид ничего не может поделать с тем, что завел детей с женщиной, которая оказалась не такой, как он думал поначалу, — так же как Фэй нельзя обвинять за ее брак. Что он за мужчина, если не пытается устроить все наилучшим образом для своих дочерей? Напротив, его любовь к ним много говорит о нем, как о человеке; и с этим человеком ей хотелось познакомиться поближе.

Фэй снова потянулась к телефону и послала Керстин сообщение с вопросом, не хочет ли та прийти к ней в гости. Оставаться одной в этот вечер ей не хотелось. Керстин появилась через пять минут — один из многочисленных плюсов жизни через стенку друг от друга.

— Я прихватила с собой немного нарезки и сыра, — сказала Керстин. — Заходила сегодня на рынок деликатесов.

— Ты просто ангел!

Фэй налила бокал «Амароне» и протянула Керстин, которая уселась на диван.

— Что у тебя случилось?

— Об этом я не хочу говорить, — ответила Фэй и наполнила собственный бокал. Разговор с Давидом камнем лег на душу — ей требовалось собраться с силами.

— А о «Ревендж» ты можешь говорить? — спросила Керстин, потянувшись за кусочком прошутто. — Мы не можем позволить себе отложить этот разговор.

— Лучше уж об этом. — Фэй кивнула. — Мы должны взвесить, какие у нас есть союзники. Самим нам не справиться.

— Тебе известно, с кем, на мой взгляд, ты должна связаться.

— А тебе известно, что я считаю сплошным безумием даже думать об этом, а уж тем более предлагать…

— Сейчас нам потребуется немного безумия.

Фэй медленно кивнула. Несмотря на лето, она разожгла огонь в камине, и в нем уютно потрескивали дрова. Держа перед собой бокал, Фэй разглядывала вино на свет — на фоне языков пламени оно мерцало, как рубин. Она взяла себе кусочек таледжо. Тщательно прожевала его, прежде чем ответить, — обдумывала ответ.

Керстин права. Какой бы ненавистной ни была эта истина, Керстин права. Ильва Лендорф. Неужели придется снова впустить ее в свою жизнь?

До того как отнять у Фэй мужа, Ильва была восходящей звездой издательского бизнеса, который за несколько лет преобразовала. Правда заключалась в том, что Фэй сама убедила Яка принять Ильву на работу — приглядывалась к ней, еще когда та училась в Торговом институте. Поэтому, когда она обнаружила их в своей постели, это ощущалось как двойное предательство. Однако теперь Фэй вынуждена взглянуть на ситуацию новыми глазами. Одному Богу известно, что там Як говорил о ней Ильве. Но разве та сама не стала жертвой Яка? Как и Фэй, она испытала на себе обман и манипуляции. Ее укротили, заперли в клетке. Он использовал ее любовь к нему — заставил ее бросить работу, стать покорной домохозяйкой. Однако факт есть факт: Ильва Лендорф по-прежнему один из самых блестящих экономистов Швеции. Впрочем, сильно упала в цене…

— Хорошо, я знаю, что ты имеешь в виду Ильву. Возможно, это верный путь. — Фэй отпила глоток вина, прежде чем продолжить. — У меня тоже есть одна кандидатура.

— Вот как? — откликнулась Керстин, подавшись вперед. — И кто же это?

— Алиса Бергендаль.

— Алиса? Скучающая домохозяйка с Лидингё на грани развода? — Керстин рассмеялась.

— Да, именно она.

В годы семейной жизни с Яком Алиса представлялась Фэй недостижимым совершенством. Это была идеальная домохозяйка. Красивая, лояльная и понимающая. Сексапильная без вульгарности. Выглядела она как обольстительная эльфийка — силиконовые груди сделаны с большим вкусом, а ноги такие длинные, что между ними легко мог бы пройти целый паром.

Поэтому Фэй несказанно удивилась, когда сайты сплетен кинули ее в водоворот развода Алисы и Хенрика. Алиса, которая раньше и в туалет не отлучалась без согласия мужа, спросив его по дороге, когда он желает, чтобы она сделала ему минет — до ужина или после, — вдруг появилась на страницах журналов в окружении армады адвокатов. Затянувшийся развод в течение двух месяцев являлся основной темой для разговоров в стокгольмском высшем свете. Фэй не терпелось узнать, что же вызвало такое превращение в прежде сговорчивой Алисе. Однако она подозревала, что бунтарское начало в ней присутствовало и ранее — Алиса инвестировала в «Ревендж», не поставив в известность мужа.

— Ничто так не объединяет, как наличие общего врага, — сказала Фэй. — Хотя я все равно не понимаю, почему Хенрик так поступает. Он вышел сухим из воды. Снова поднялся…

Керстин положила руку на плечо Фэй и слегка сжала его.

— Для такого мужчины, как Хенрик, не имеет значения, что он снова добился успеха, — проговорила она. — Ты навлекла на него скандал, навредила его репутации. Для таких, как Як и Хенрик, это означает, что ты ранила их гордость, их мужскую суть. Потому-то он ненавидит тебя. Потому и хочет отнять у тебя «Ревендж».

Фэй кивнула.

— Думаю, ты права, — ответила она. — Но мне кажется, что ты недооцениваешь Алису. Никто на свете не знает все его слабые места так, как она.

— Алиса. И Ильва, — задумчиво проговорила Керстин, откинувшись на спинку дивана. — Неплохая комбинация.

Фэй отхлебнула еще глоток вина. Кажется, они на верном пути. Она посмотрела на Керстин:

— А еще я должна поговорить с Иреной. Выяснить, почему она предала меня.

___

Великолепная вилла Алисы и Хенрика Бергендалей располагалась на дальнем конце острова Лидингё и имела собственный песчаный пляж. Далеко в воду уходили мостки; рядом с ними покачивался на волнах большой катер, поблескивая в лучах заходящего солнца.