С финансовой точки зрения даже праправнуки Жюльенны уже обеспечены до конца жизни. Но Фэй знала: Крис понравилось бы, если бы она осуществила свою мечту и завоевала Штаты. И интервью в «Скавлан» дало результаты сверх всяких ожиданий. Папка «Входящие» переполнилась письмами финансистов, желающих заполучить свой кусок пирога, когда «Ревендж» шагнет через Атлантику. На самом деле до окончательной договоренности с партнерами в США оставался один шаг. Гораздо ближе, чем Фэй давали понять. Однако ей хотелось привлечь надежных инвесторов. Тех, кто дал бы ей свободу и, самое главное, людей, творящих добро. «Людей с хорошим нутром», — как говорила Крис.

Иногда Фэй вспоминала улыбку Крис, снова слышала ее смех, ощущала ее крепкую ладонь в своей. Если закрыть глаза, можно было представить, что Крис стоит рядом… В горле все сжалось, Фэй вытерла слезы. Снова вернулась прежняя меланхолия.

На что ей деньги и успех, если приходится быть в разлуке с теми, кого она любит? Конечно, ей нравятся ее сотрудницы, однако их не было рядом, когда она ничего из себя не представляла — до того, как стала миллиардершей. И если все рухнет, они схватят свои брендовые сумочки и покинут ее не моргнув глазом. В предприятии, как и в отношениях, все держится на лояльности. Однако же тот факт, что Фэй больше времени проводила с Жюльенной и отдавала предпочтение своим потребностям, теперь привел к тому, что она теряет контроль над «Ревендж»…

Бросив взгляд на письменный стол, Фэй охнула. Десять пропущенных звонков от Керстин! Должно быть, случайно поставила мобильный телефон на беззвучный режим… С трепетом в груди она набрала номер Керстин.

— Я выяснила, кто стоит за скупкой акций, — с места в карьер заявила та.

Фэй сглотнула.

— И кто же? — как можно спокойнее спросила она.

— Хенрик Бергендаль.

— Да что ты говоришь!

Зажмурившись, Фэй откинулась на спинку кресла. Прежний компаньон Яка. Как она не догадалась, что рано или поздно это произойдет?

Хотя сейчас дела у Хенрика идут как никогда хорошо, некоторое время у него все шло из рук вон плохо. Однако о нем она и не подумала…

— И это еще не всё, — неумолимо продолжала Керстин. — Только что я узнала, что Ирена Арнель продала ему свой пакет акций.

Фьельбака, давным-давно

Я почти бегом бежала домой из школы. Папа собирался поехать в мастерскую чинить машину — он должен был вернуться только поздно вечером. Меня ожидали несколько редких часов свободы.

Мама пообещала, что мы с ней будем шить. От бабушки я узнала, что мама всегда мечтала стать портнихой и еще в детстве шила потрясающие наряды для своих кукол. Сейчас она успевала шить только для дома, однако начала учить меня.

Строго говоря, шитье меня не очень интересовало. Но когда мы с ней сидели бок о бок, перед маминой швейной машинкой «Хюскварна», которую папа после долгих уговоров разрешил ей купить, мне казалось, что мы живем отдельно от всех в своем маленьком мирке. С восторгом я разглядывала ее руки, когда она умело и привычно заправляла нитку, показывала, какие кнопки отвечают за прямую строчку, а какие — за зигзаг, какой шов где использовать и как закрепить нитку, закончив работу. Каждая минута доставляла мне удовольствие.

Сегодня мама обещала помочь мне сшить шелковые шаровары. С урока домоводства я утащила домой отрез блестящей фиолетовой ткани и теперь представляла себе, как красиво все будет смотреться, когда мы их сошьем.

Когда я вошла в дом, меня встретила тишина. Я осторожно окликнула маму, не будучи до конца уверенной, что папы нет дома. Но никто мне не ответил.

Стоя в прихожей, я огляделась. Мамина куртка висела на вешалке. И ее туфли стояли на подставке для обуви. В моей душе зашевелилась тревога.

— Мама, ты дома?

Ответа не последовало. До прихода Себастиана оставалось несколько часов. Мы с мамой могли провести вместе много времени — редкостный подарок, и я знала, что она ни за что на свете не пропустила бы такое, ибо тоже любила нашу возню за швейной машинкой. Может быть, она просто прилегла?

Осторожно ступая, я поднялась на второй этаж в спальню родителей. Лестница скрипела, но, похоже, меня никто не слышал. Я свернула направо. Дверь в спальню оказалась закрыта, и от этого я испытала облегчение. Наверное, мама просто прилегла отдохнуть…

Я тихонько отворила дверь. Так и есть. Она лежала на постели, отвернувшись от меня. Тихо-тихо я прокралась в комнату, так и не решив, дать ей поспать или все же разбудить. Я знала, как она расстроится, если нам с ней не удастся посидеть за швейной машинкой.

Обогнув кровать и зайдя с ее стороны, я несколько мгновений рассматривала ее, нахмурив брови. Веки мамы подергивались, она засыпала. Тут мое внимание привлек предмет, лежавший на полу. Белая баночка. Крышка валялась отдельно. Я наклонилась и подняла пустую баночку. Снотворное.

Меня охватила паника. Я принялась тормошить маму, но она не реагировала.

В голове у меня царил полный сумбур, однако я быстро поняла, что должна сделать.

Я наклонила ее через край кровати лицом вниз и стала вводить пальцы ей в рот, все глубже и глубже в горло. Поначалу ничего не произошло. Но потом мама вдруг начала всхлипывать, и я почувствовала, как горячие потоки полились по моей руке на пол.

В луже лежали маленькие кусочки таблеток вперемешку со спагетти от обеда. Я продолжала засовывать пальцы ей в рот, пока не пошла желчь. Тогда я прижала ее голову к своей груди.

Она плакала с таким отчаянием, что ее плач эхом отдавался от стен комнаты, а я укачивала свою маму, как ребенка. Никогда еще мне не случалось так ненавидеть папу, как в этот момент. И я поняла две вещи. Я никогда не смогу рассказать ей, что сделал со мной Себастиан. И я должна любой ценой вырвать нас обеих отсюда…

___

— По какому такому закону Вселенной все должно идти псу под хвост одновременно?

Керстин налила Фэй чашку чая. В «Брумс» толпились посетители, желающие позавтракать. От гула голосов и раздражения у Фэй заболела голова.

— Думаю, ты имеешь в виду закон Мерфи, — ответила Керстин. — Да, знаешь ли, в своей жизни, которая чуть-чуть подлиннее твоей, я заметила, что вещи и явления имеют тенденцию слипаться в ком. Счастье тянет за собой счастье. Горе притягивает горе. Неприятности ходят табуном.

— Тогда к нам сейчас точно пожаловал табун, — проворчала Фэй, отхлебнула чаю и поморщилась. — Кто станет добровольно пить эту дрянь? Мне нужен крепкий кофе.

Остановив проходившую мимо официантку, она прошипела:

— Один капучино, пожалуйста.

Та кивнула.

— Съешь что-нибудь, — проговорила Керстин, указав глазами на стол. Они заказали себе ржаные лепешки, яйца всмятку, мюсли с йогуртом и фруктовый салат.

Фэй покачала головой:

— Я не проголодалась.