когда домой явишься? Да нет… Я больше из-за твоей учебы волнуюсь… Ты уроки вообще делаешь? Ясно. Если что, пожалуйста, не забывай о презервативах. — Выпалив это, Сара резко сбрасывает вызов и прячет телефон в карман. Видно, что разговоры подобного толка даются ей нелегко. Но, тем не менее, она их заводит. И правильно делает, я считаю. За пацанами глаз да глаз нужен. Особенно в таком возрасте. Удивительная она все же. Переплетаю наши руки. Веду за собой к выходу.

— Ты прелесть.

— Серьезно? — морщит нос.

— Конечно. А у тебя есть сомнения?

— Не знаю. Дава какой-то странный в последнее время. Может, потому что влюбился.

— В Леську?

— Он пока не говорит в кого. Но она уже мне не нравится, — Сара смешно поджимает губы.

— Почему? Ильина умница. Хороший боец…

— Была бы умницей, так оценила бы моего сына по достоинству.

Как тут не засмеяться?

— Сарка, ну ты просто классическая еврейская мама из анекдота.

— Серьёзно? — напрягается. — Так со стороны выглядит, да? Я перегибаю?

— Нет. Ты отличная мать. Только мнительная очень. — Помогаю ей устроиться на пассажирском сиденье. — Пристегнись.

— Ты ошибаешься. В свое время я здорово наломала дров.

— Тебе было всего шестнадцать. Ошибки совершают даже взрослые состоявшиеся тетки. Например, твоя мать.

— А что с ней? — невольно взвивается.

— Она тебя во сколько родила?

— В двадцать восемь.

— Вполне осознанный возраст, согласись! Для того времени — так точно. А теперь ответь себе на вопрос — госпожа прокурорша была тебе идеальной матерью?

— С некоторыми нюансами, — вызывающе вздергивает подбородок эта несносная женщина.

— Сара!

— Ладно, твоя взяла… — смеется. — Мама хорошая, но ее слишком много в моей жизни. Может, я неблагодарная, но меня очень радует, что ей пришлось вернуться домой.

— Ты так и не выяснила, что это была за спешка?

— Не-а.

— А что твой отец?

— Я его не знала. Мама родила меня для себя.

— И тебе никогда не было интересно, кто он? — перестраиваюсь в правый ряд. От нетерпения немного потряхивает. Я потому и завел этот разговор — надо как-то отвлечься.

— Даже не знаю. В детстве я, конечно, интересовалась, кто мой папа, а потом перестала.

— Почему?

— Не хотела расстраивать маму. Единственное, что мне известно — та связь была случайной. У нас даже контактов отца не сохранилось.

— Думаешь, это правда?

— Понятия не имею. Однако мне нравится думать, что отец тупо обо мне не знает. Гораздо хуже было бы, если бы он знал, и не захотел общаться. Ой, а где это мы?

— Сюрприз. Закрой глаза.

— Надеюсь, это не похищение.

— Надейся.

— Сережа! — смеется.

— Да не бойся. Верну я тебя домой. Осторожно! Ступенька. Эй! Не подглядывай.

Осторожно завожу Сару в парадную. Прикладываю палец к губам, знаком веля охране помалкивать. Вызываю лифт.

— Есть какие-нибудь идеи? — улыбаюсь, с удовольствием наблюдая за нетерпением, написанным на красивом личике моей женщины.

— Ресторан на крыше?

— Нет.

— Закрытое мероприятие для извращенцев?

— Нет! А что… — не могу скрыть заинтересованности, — ты бы хотела на нем побывать?

— А они что, правда проводятся?! О-о-о… Я так, наобум била, думая, что о таком только в книжках пишут.

— Интересные ты книжки читаешь.

— Эй! — смеясь, толкает меня в бок.

— Не дерись. — Целую Сару в макушку. Лифт с мягким толчком останавливается. Наши тела сильней вдавливаются друг в друга. Почти невыносимо для того, кто вот уже сколько дней не может получить вожделенного.

— Не буду! Только предупреди, когда мне можно открыть глаза.

Это так трогательно, что она ни разу не попыталась сжульничать и подсмотреть. Честная она, совершенно необыкновенная. Как хорошо, что мне в ленте однажды попалась та реклама. Кстати, недавно мне пришлось объяснить Саре, что рекламщики у нее весьма посредственные — вот как они настраивали таргет, если мне в Шри-Ланке ее рекламу показывали? Дерьмово — вот как. Сара очень расстроилась. Начала считать потенциальный убыток… Тут пришел мой черед оскорбиться. В конце концов, она встретила меня! Разве я не стою всех ее несостоявшихся гостей, вместе взятых?

— Пахнет как будто известкой, — ведет носом Сара.

— Если обанкротишься, можешь пойти работать в таможню. Нюх у тебя что надо.

— Чего это я обанкрочусь? — взвивается.

— Ну, мало ли. По команде открывай глаза.

Подхожу к кухонному острову, зажигаю быстренько свечи. Бабы такое любят. Но далеко не все из них стоят того, чтобы заморачиваться… Выключаю центральное освещение. Горят только подсветка на обшитой деревом стене, свечи и огни города. В окно монотонно стучит осенний дождь. Пожалуй, музыка будет лишней.

— Можешь смотреть!

— Ух ты! — глаза Сары потрясенно распахиваются. Ну, да. Я действительно постарался. Нанял флориста, который здесь все украсил цветами. Если честно, я даже сам не ожидал, что выйдет настолько красиво. — Это твоя квартира?!

— Угу. А ты первый человек, который ее увидел.

— Обалдеть, Сереж. Невероятно красиво. А как просторно!

— Да это потому что мебели нет, — отчего-то смущаюсь. — Видишь, вон, только кухонный гарнитур. И то его только сегодня собирать закончили.

Сара кивает и, закусив губу, проходится по мне странным взглядом, смысл которого я не могу понять, как ни пытаюсь.

— Тут шампанское. Тут… морские гады.

— Откуда ты знаешь, что я люблю морепродукты?

— У меня есть шпиён.

— Ясно-понятно. Ох уж эти шпиёны. Надеюсь, тебе дорого обошлась информация.

— Я обещал Давиду тебя отвлечь. У него, похоже, все-таки срослось с Леськой.

Разговор быстро надоедает. Даже такой — шутливый. Я несколько дней на Сару облизывался. Ждал, пока здесь хоть мало-мальски все приведут в порядок. Уж не знаю, что так на меня подействовало, но мне и самому стало казаться, что ее нельзя по гостиничным номерам таскать…

— Коварство — твое второе имя.

— Угу. Давай уж, что ли, поедим? Стульев нет. Только надувной матрас.

Тянусь за бутылкой, скручиваю мюзле. И тут слышу ее тихий смех.

— Что?

— Бросай уж свою бутылку.

— Зачем это?

— Вижу ведь, не терпится матрас испытать.

Чувствую, как у меня от стыда начинают гореть уши. Что мне — пятнадцать лет? Что я — не подожду?

— Вот еще! Ешь! — тычу вилкой в соте из морепродуктов и протягиваю Саре кусочек. Она склоняется над столом и послушно открывает рот. Арррр… — Тебе кто-нибудь говорил, что ты чересчур раскована как для почти девственницы?

— И в этом нет ничего удивительного, — заявляет Сара, активно жуя. — Я давно хочу расширить свои горизонты в этом отношении.

— А как же твои страхи? — стираю с ее шикарных и явно натуральных губ кисло-сладкий соус. Вообще не представляю, почему я решил, что она прибегала к каким-то процедурам. Наверное, я просто не мог поверить в то, что именно мне достался тот