– Думаю, можно, но, наверное, будет приличнее, если она сама тебе его даст.

– Ты прав, – задумчиво произнес Иван, а затем с внезапным энтузиазмом сказал: – Ну, что у нас там по срочным вопросам?

День прошел на редкость продуктивно. За последние несколько недель Иван впервые почувствовал себя в состоянии думать о чем-то еще, кроме Марины.

Вечером, придя домой, Иван покувыркался с Дашкой, почитал ей книжку и в качестве бонуса рассказал пару историй из своего детства, что служило признаком особенно хорошего настроения. Бабуле досталась пара комплиментов и признаний в любви. Только Аня, закрывшись в своей комнате, не разделила счастливого порыва отца ее ребенка. Впрочем, Ивану было все равно. Если бы Анюта вышла, он и ее бы носил на руках. Он подумал, что впервые назвал Аню ласковым «Анюта». Ему было удобно жить так, как он жил. Он не собирался подвергать свою жизнь критическому анализу и считал, что выполняет все свои обязанности. Бабуля, будучи верна своим принципам, потребовала от Ивана хоть немного внимания уделить Ане. Зря она это сделала. Когда Иван приоткрыл дверь Аниной комнаты, та отвернулась и закрыла лицо руками. Вид плачущей Ани немного подпортил настроение.

– О чем слезы? Я давно не видел тебя рыдающей, – удивился Иван.

– А какой ты меня когда-нибудь видел? – задыхаясь от ярости, ответила Анна. – Ты меня вообще-то видишь? Кто я, что я, чем я дышу, что делаю, куда хожу? Ты знаешь это? Или хотя бы интересовался?

– Постой, Ань, мы же не так договаривались. Разве я делаю не все, что от меня зависит, чтобы вы с Дашкой ни в чем не нуждались, тебе плохо живется?

– Ты делаешь, ты все делаешь. Только я себя не чувствую человеком, как, например, Анна Федоровна или Дашка. Моя жизнь неполноценна. Мне не хватает общения, мне не хватает внимания. Я вас всех люблю, а ты… Ты ведешь себя так, как будто я – пустое место.

Иван растерялся. Он не был готов к такому наезду со стороны Ани. Он настолько привык, что она – вполне органичное звено его жизни, которое существует для ухода за ребенком и просто для того, чтобы у ребенка – его ребенка, – была мама. Зря он, конечно, переспал с ней. Но она должна сама понять, это была случайность – с кем не бывает?

Ивану нечего было ответить. Он удрученно молчал. Аня между тем продолжила уже спокойнее:

– Я не собираюсь провести всю жизнь у тебя в наемных мамах за кусок хлеба. Дашка уже выросла – можно отдать ее в детский садик или, если хочешь, найми ей няню. Я устроилась на работу.

– Я знаю, – сказал Иван.

«Ну что ж, если по-другому нельзя решить вопрос твоего морального удовлетворения, пускай будет так», – подумал он и вышел.

Настроение было подпорчено. Словосочетание «детский садик» было неприемлемо для Ивана с детства. Он слышал об ужасных вещах, которые творятся с детьми в государственных коллективах, и не мог представить себе, что его светлый ребенок Дашенька Гурьева станет членом бригады в двадцать пять голов и будет ходить парами на обед. Это невозможно.

Мировая история аферизма только подтверждает, что среди них – харизматичные, привлекательные внешне, живые и в целом симпатичные особи. Кстати, при всей нашей нелюбви к мошенникам, огромное количество книг и фильмов посвящено именно этому виду деятельности. Вот и я туда же. Парадокс нашей нелюбви и одновременно любви к этим людям, которые только и ждут момента, чтобы вытащить лишние (или не лишние) деньги из нашего кармана, заключается в их специфических качествах, а именно: творческая смекалка, недюжинное чувство юмора, хитрость, наглость, умение быстро принимать решения и выкручиваться из любых даже самых неожиданных ситуаций. Никто так глубоко и грамотно не влезет в твою душу, как тот, кого интересует твое финансовое состояние.

Утром следующего дня Иван, принарядившись, появился в кафе. На нем были тонкий кашемировый свитер оливкового цвета, рубашка с белоснежным воротничком, темно-коричневые брюки с отутюженной стрелкой. Он сел за свой любимый столик у окна, достал пару журналов, положил их на подоконник, небрежно бросил мобильник на стол. Тут как раз и произошла сцена, описанная в самом начале романа – Алена, официантка столичного кафе, дала согласие Ивану Гурьеву быть няней его дочери Дашеньки.

Есть аферисты, которые идут к людям. Но к огромному числу аферистов человек приходит сам, расстается с деньгами и ждет, когда же ему будет хорошо. Или верит в то, что ему уже хорошо.

В первом случае я имею в виду именно профессионалов шулерского дела, которые ищут жертву и долго обрабатывают ее, втираясь в доверие. Во втором случае под удар может попасть любой потребитель сферы услуг, то есть все, даже те же самые мошенники. Изящнее комбинации не придумаешь.

У меня есть знакомый доктор. Раньше он назывался некрасивым словом венеролог. И люди не очень афишировали свое знакомство с ним. Сейчас наш «Исаак» приобрел престижное название типа хламидиолог-уроплазмолог. Звучит уважительно. Ничего страшного, что эти заболевания пока не всеми признаны как венерические и вообще как заболевания. Наш доктор – крутой специалист в своей области. И чем выше у него ставка, тем престижнее к нему обращаться. Ни один человек не уходит от доктора без диагноза. Специалисты поймут, почему. Эти самые бактерии в определенном количестве вполне вписываются в бактериальный ассортиментный ряд здорового организма. Но «Исаак» рисует страшную картину того, что ожидает человека в будущем. Тот не сомневается, что курс лечения надо пройти, и выкладывает из кошелька столько, сколько нужно. Чем больше он выкладывает, тем значимее становятся услуги доктора-мошенника.

После того как Иван проверил на совместимость Алену, Дашу и Анну Федоровну, он решил, что его быт устроен. Следующим шагом усовершенствования жизни должны были стать успехи в работе. При всем при этом за планированием и реструктуризацией неотвязно стоял образ Марины, который не поддавался ни заклинаниям, ни просьбам покинуть мысли Ивана, может, лишь немного затуманивался. В голове Гурьева загружалась программа с кодовым названием: «Ты что, не мужик, что ли?» Форматированием мозга занялся Глеб – Ивану оставалось только ждать. Он не мог себе позволить запросто спросить у Глеба: «Ну что, ты достал телефон Марины?»

Иван считал, что Глеб скажет ему об этом сам. Но Глеб почему-то не торопился.

Через три дня Иван убедил себя, что программа загружена. Он стабилен, мозг работает как надо, Марина не снилась ему уже две ночи подряд, он забыл ее лицо, взгляд, манеру внезапно прерывать вопросом ответ на предыдущий, он забыл ее запах, цвет волос… Господи, как бы он хотел забыть все это! Впрочем, это не означало, что Иван должен отказываться от старых привычек. Тем более что надежда на Маринино появление не покидала Гурьева ни на секунду.

Войдя в кафе и усевшись на привычное место, он вдруг увидел, как она проходит мимо окна. Маленькое стройное создание, занесенное неизвестным ветром в этот жестокий мир, беззащитное и ранимое грациозное животное, которому не место на тротуаре среди прохожих. Иван весь превратился в ожидание. Он думал, что она войдет в кафе и с улыбкой спросит об архитектурной консультации. Казалось, прошла целая вечность. На самом деле прошла всего минута. Она не появилась. Иван вскочил и выбежал на улицу. Он прошел, почти пробежал вперед, до угла здания и остановился, понимая что Марина могла пойти в любом направлении. Он растерянно оглядывался вокруг, не замечая насмешливых взглядов. Все, казалось, понимали, в чем дело, и ухмылялись своими многозначительными, всезнающими отвратительными лицами. Впрочем, это только казалось Ивану. На самом деле никому не было дела до него.