самомъ дѣлѣ, если сопоставить сѣрую трудовую жизнь крестьянской женщины, задавленной нуждой, привыкшей на каждую копейку смотрѣть съ благоговѣніемъ, съ видимой роскошью обстановки проститутки, то приходится сознаться, что соблазнъ слишкомъ великъ, почти непреодолимъ. Для горожанки уже легче противостоять соблазну, такъ какъ ей болѣе или менѣе извѣстна не одна показанная сторона жизни, а и внутренняя, она

видѣла или слышала отъ другихъ, что въ жизни проститутки не одни цвѣты, а есть и терніи. Это и подтверждается таблицей, показывающей всего только 46 мѣщанокъ, или 25 % всего количества.

Неестественный порокъ

Сношеніе съ малолѣтними и съ особями одного пола, о которыхъ мы говорили выше, относится уже къ области неестественнаго порока. Тутъ уже страсть выливается въ болѣзненныя формы, выходя за предѣлы здороваго и нормальнаго удовлетворенія естественной потребности.

Но это только начало потусторонней страсти. Болѣзнь, развиваясь, не останавливается на этомъ. Извращенная фантазія пресыщеннаго и обезсиленнаго порокомъ человѣка идетъ дальше. Она стремится побѣдить физическое безсиліе, замѣняя одни органы другими и создавая, такимъ образомъ, нездоровую атмосферу половыхъ настроеній, въ которыхъ человѣкъ и живетъ, какъ въ пьяномъ угарѣ.

Сюда относится такъ называемая лесбосская любовь, извѣстная еще въ глубокой древности. Тутъ устранено даже главное условіе полового возбужденія — необходимость хотя бы близости субъекта противоположнаго пола. Мѣсто мужчины для женщины занимаетъ женщина. Объясняется это, можетъ быть, тѣмъ, что эта форма порока впервыѣ возникла на востокѣ, гдѣ женщина была поставлена въ такія условія, что внѣбрачныя сношенія съ мужчиной для нея были почти недоступны.

Во всякомъ случаѣ лесбосская любовь — удѣлъ

обезпеченныхъ классовъ, до демократіи она не спускается. А поэтому и къ нашей темѣ этотъ порокъ мало относится. Тутъ нѣтъ главнаго условія существованія проституціи — это необходимости услугъ со стороны голоднаго человѣка для другого, обезпеченнаго, пресыщеннаго. Нѣтъ купли-продажи. Тутъ двѣ женщины, подавленныя вѣчной праздностью, витаютъ въ области нездоровой фантазіи и создаютъ себѣ культъ изъ постояннаго полового раздраженія, оказывая другъ другу услуги.

Соціальное неравенство классовъ, являющееся прямой причиной существованія проституціи, въ данномъ случаѣ говоритъ только намъ, что въ немъ, въ этомъ соціальномъ неравенствѣ заложена гибель не только рабовъ, но и господъ. Праздность и чрезмѣрное питаніе, не регулируемое здоровымъ трудомъ, отдаютъ этихъ послѣднихъ во власть такихъ пороковъ, которые ведутъ ни къ чему иному, какъ къ самоуничтоженію.

Классъ, дошедшій до извращенія удовлетворенія половыхъ потребностей, не можетъ существовать; онъ самъ кладетъ предѣлъ своему существованію. Его историческое метра отмѣчается ничѣмъ инымъ, какъ смертью. Признаки наступленія этого метра мы видимъ и сейчасъ. Такъ называемые старые роды, аристократическія и буржуазные, въ большинствѣ случаевъ производятъ потомковъ съ явными признаками вырожденія. Больше того, быть дегенератомъ становится почти обязательнымъ для природнаго аристократа. Поэтому тѣ, которые „по несчастью" случайно родились отъ здоровыхъ родителей, стараются симулировать дегенерацію, чтобы такимъ образомъ воочію предъ всѣми показать и доказать свое аристократическое происхожденіе. Самъ классъ, значитъ призналъ, что его потомками могутъ быть только дегенераты. А если въ извѣстномъ субъектѣ нѣтъ ясныхъ признаковъ вырожденія, то и аристократизмъ его происхожденія сомнителенъ, въ немъ значитъ, есть кровь посторонняго класса, кровь плебея, такъ какъ только отсюда можетъ еще выходить здоровое потомство.

И, когда пшютъ корчитъ физіономію полуидіота, то онъ этимъ самымъ безсознательно усиливается доказать, во-первыхъ, что отецъ его при женитьбѣ не совершилъ мезальянса, а во вторыхъ, что онъ именно сынъ своего отца, фамилію котораго носитъ, а не зачатъ при благосклонномъ содѣйствіи маменькина кучера, дворецкаго или цирковаго атлета.

Но такой пшютъ и не подозрѣваетъ, что онъ своей физіономіей и мимикой доказываетъ еще и третье — это то, что его родители не способны производить здоровое потомство. А это такое грозное предостереженіе для аристократіи (буржуазной и родовой безразлично), какъ класса, что она уже въ одномъ этомъ должна бы почерпнуть убѣжденіе, что „такъ продолжаться не можетъ". Однако, какъ ни часто эти слова повторяются, все же владѣльцы капиталовъ, взявшіе гибельную и для себя привилегію праздности, остаются глухими и слѣпыми, ни на минуту не сворачивая съ разъ намѣченнаго пути… къ пропасти.

Демократическіе классы время отъ времени пытаются силой своротить ихъ съ этого пути, происходятъ кровавыя столкновенія, — но владыки капитала цѣпко держатся за свое положеніе свободныхъ отъ труда людей. Этотъ слѣпой эгоизмъ, направленный прямо противъ интересовъ потомства, тѣмъ болѣе поразителенъ, что буржуа и аристократы весьма чадолюбивы. Даже и самое экономическое господство и стремленіе къ нему оправдывается въ сущности страстнымъ желаніемъ обезпечить будущность потомковъ. Тутъ забывается и не принимается во вниманіе одна простая вещь — это то, что, оставляя потомству готовыя средства къ жизни, люди тѣмъ самымъ лишаютъ это потомство необходимости трудиться, устраняя этимъ одно изъ самыхъ необходимыхъ условій жизни. Человѣкъ, поставленный въ такія условія, путемъ обильнаго питанія ежедневно пріобрѣтаетъ все новыя и новыя физическія силы, а нормальнаго здороваго клапана для траты этихъ силъ не имѣетъ. Правда, такой клапанъ могъ бы создать спортъ, въ основу котораго положены физическія упражненія. Такой спортъ и пропагандируется въ аристократическихъ и буржуазныхъ кругахъ. Но мы видимъ, что число спортсменовъ этого рода весьма незначительно. При томъ же и это незначительное количество спортсменовъ падаетъ всецѣло на возрастъ крайней молодости. Въ зрѣлыхъ лѣтахъ спортъ оставляется. Это правило приложимо даже къ Англіи, странѣ спорта.

А если это такъ, то въ конечномъ выводѣ спортъ какъ суррогатъ здороваго физическаго труда, спасаетъ отъ вырожденія только единицы. Классъ же въ своемъ цѣломъ страдаетъ отсутствіемъ траты физическихъ силъ, что неминуемо ведетъ къ постоянному и ненормальному половому возбужденію.

Праздность — мать всѣхъ пороковъ. Это прописная истина, которую намъ приходится дополнить развѣ тѣмъ, что въ числѣ дѣтей праздности первенцемъ является половое извращеніе, порокъ самый скверный и въ тоже время самый гибельный для человѣческой семьи.

Праздная фантазія, постоянно подогрѣваемая избыткомъ неиспользованныхъ физическихъ силъ, ищетъ все новыхъ и новыхъ интересовъ въ области полового вожделѣнія. И если Сафо культивировала лесбосскую любовь, то мужчины въ свою очередь додумались до возможности обходиться безъ помощи женщины.

Но объ этомъ мы уже говорили въ началѣ нашей работы, а поэтому и не будемъ особенно распространяться о формахъ этого порока. Скажемъ только, что если на югѣ и востокѣ этотъ порокъ захватываетъ достаточно широкіе круги населенія, отъ магната аристократа до самаго маленькаго буржуа, — то въ сѣверныхъ странахъ мужеложство культивируется исключительно въ высшихъ кругахъ аристократовъ или претендующихъ на аристократизмъ. Это привилегія большихъ баръ, въ особенности занимающихъ исключительно высокое положеніе, за которыми идутъ и ихъ рептиліи, въ родѣ извѣстнаго въ Петербургѣ князя…

Но это ихъ домашнее дѣло, не выходящее за предѣлы данной соціальной группы, и поэтому