Такая безмерная живость Саада постоянно доставляла ему неприятности, поскольку из всех сыновей отца он единственный беспрестанно нарушал строгие правила поведения, установленные в семье. Руки и ноги Саада двигались так же быстро, как его язык. Он не мог просто ходить. Он всегда бежал — пока однажды не выбежал на дорогу прямо под колеса автомобиля.

Это случилось, когда отец был в Афганистане, а мы жили в Джидде. Наш шофер-йеменец, которому поручали присматривать за нами, провожал нас до ближайшей мечети. Саад, как всегда, бежал впереди всех. Он был в таком нетерпении, что беспечно не поглядел по сторонам, перед тем как выскочить на дорогу. И тут раздался противный глухой стук — Саада сбил проезжавший автомобиль.

Мы помчались к месту столкновения. Все сильно разволновались, а больше других шофер, сбивший Саада — это был один из инженеров, работавших в компании отца, и ехал он на служебной машине. Когда бедняга понял, что сбил сына Усамы бен Ладена, он жутко перепугался, как и наш шофер, которому доверили отвечать за безопасность детей. Уверен: они оба уже представляли себе, что лишатся хорошей работы, а возможно, и отправятся в тюрьму на немалый срок. Водителей, ставших причиной дорожного происшествия, которое привело к жертвам, могут держать в тюрьме до момента вынесения приговора.

Мы с братьями окружили простертое тело Саада. Но даже этот несчастный случай не заставил его стать молчуном — Саад непрерывно что-то бормотал и стонал. Вскоре стало ясно, что он не получил серьезных повреждений. Мы стояли и смотрели, как «скорая» стремительно увозит Саада в больницу, а шофер побежал к нам домой сообщить матери о происшествии.

В тот день мы все время околачивались возле взрослых, надеясь узнать, что же будет дальше. Водителю машины очень повезло, что капитан полиции оставил решение вопроса о несчастном случае на усмотрение семьи бен Ладен. Бедняга испытал огромное облегчение, узнав об этом, но потом, осознав, что нашему отцу все же станет известно о происшествии, снова забеспокоился. Не помню, кто именно принимал решение, но кто-то из уважаемых членов семьи — в итоге пришли к выводу, что, поскольку Саад не получил серьезных травм, не обязательно сообщать отцу о несчастном случае, по крайней мере до его возвращения из Афганистана.

К счастью для всех, к тому времени, как отец вернулся в Саудовскую Аравию, Саад полностью оправился. И хотя отец был потрясен, узнав, что его сын попал под машину, он никого в этом не обвинял.

— Несчастный случай произошел не по вине водителя, — сказал отец, — это Божья воля, что Саад попал под машину. И Божья воля, что он выжил. Возблагодарим Господа.

Любому человеку довольно непросто точно описать собственный характер, но я знаю себя достаточно хорошо и убежден, что образ жизни, предписанный нам нашим отцом, и на меня повлиял отрицательно.

Самыми счастливыми в моей жизни были первые годы, до того, как я пошел в школу. Я жадно наслаждался безраздельным вниманием своей матери, по крайней мере в те периоды, когда отец был в Пакистане и Афганистане — пока не появился мой младший брат Осман. После рождения Османа мать стала уделять ему много времени. И тогда я стал чаще бывать в обществе нашего шофера-йеменца, того самого добряка, о котором уже вспоминал раньше.

Когда отец был в отъезде, утро начиналось для нас с первой молитвы. Затем мать встречала нас дома простым завтраком, состоявшим из хлеба, сыра и яиц. По завершении завтрака шофер отвозил старших братьев в школу. После рождения Османа я стал ездить вместе с ними — мне нравилось кататься на машине.

Временами я грустил оттого, что не хожу в школу, как мои братья — я скучал, когда они уезжали. Вернувшись домой, я иногда играл с детьми шофера — они жили вместе с родителями в доме отца. Когда становилось скучно, я шел к матери и следовал за ней как хвостик, пока не приходило время для дневного сна. Проснувшись, обедал вместе с матерью. Обычно мы ели разные салаты и курицу с рисом.

После обеда наш шофер часто брал меня с собой по разным поручениям — он закупал продукты и другие товары для нашей семьи. А ближе к вечеру мы снова ехали в школу — забрать моих братьев.

С годами я становился все более склонным к уединению. Я читал книги в одиночестве. Играл с животными в одиночестве. От рождения любивший животных, я восторженно изучал каждую пташку, залетавшую к нам в сад. Когда мы приезжали на ферму, мне предоставлялась прекрасная возможность наблюдать за разными животными и играть с ними. Я так привык быть один, что стал получать удовольствие от своего одиночества. Когда наша семья путешествовала, мне нравилось находить уединенный уголок и стелить там свою постель, но часто отец замечал это и приказывал мне лечь рядом с братьями.

Я имел весьма своевольный характер и не раз испытывал терпение родителей. Как-то раз захотел пойти в магазин и купить себе что-нибудь особенное. Наблюдая за нашим шофером, выяснил, что человеку нужны монеты, чтобы обменять их на вещи. Я не знал, где мне найти такие монеты. Внезапно в моей голове вспыхнуло воспоминание: мать хранила несколько золотых монет в прикроватной тумбочке в спальне. Эти монетки были подарками от родственников по случаю рождения детей.

Замыслив свой коварный план, я стал внимательно следить за матерью, занимавшейся разными делами. Как только представилась возможность, ринулся в ее спальню, открыл ящик тумбочки и вытащил оттуда две тяжелые золотые монеты. Теперь я знаю, что каждая из тех монет стоила около 1000 саудовских риалов — что-то около 300 долларов.

Я незаметно выскользнул из дома и побежал к магазину, куда мы обычно ездили с шофером. Владельцем магазина был египтянин, очень милый человек. Он не показал своего удивления, увидев, как я вприпрыжку вбежал в двери магазина. Я чувствовал себя совсем взрослым, когда он спросил, что мне угодно. Я показал на какие-то конфеты и газировку, а еще на цветные карандаши — всё то, что было под особым запретом отца. И заплатил владельцу магазина украденными монетами. Довольный успешным завершением своей вылазки, я тихо пробрался в дом и спрятал покупки, боясь, что братья станут просить меня поделиться.

Но мне не повезло. Несколько дней спустя отец заезжал по делам в тот магазин. Когда он вошел, египтянин вынул монеты и отдал моему отцу, рассказав при этом, что его юный сын Омар приходил в магазин без сопровождения взрослых и сделал кое-какие необычные покупки.

Отец был приятно поражен честностью торговца и даже подарил ему в награду одну из этих монет. Но уж конечно, он не был доволен моим поступком. Меня строго наказали за обман и воровство. Но даже самое суровое наказание не могло положить конец моим проказам. Вскоре меня снова стало сверлить желание сходить за покупками. Как и в предыдущий раз, я прокрался в комнату матери. На этот раз нашел бумажные деньги и взял около 500 саудовских риалов.

Зная, что отец наказал слугам особенно внимательно следить за мной, я понимал, как трудно будет ускользнуть незамеченным. Я зашел в одну из наших ванных, вылез в окно и спустился по водосточной трубе. Потом быстро пересек сад. Я испытал облегчение, увидев, что тяжелые металлические ворота не заперты — а значит, мне не придется подвергать себя опасности, перелезая через высокую стену. Я побежал искать магазины, но меня ждало горькое разочарование: все они были закрыты. Оказалось, время было уже довольно позднее.