— Но я ни о чем таком не просил, — возразил мальчик.

— А ты думаешь, я просил? — Гориан вскочил на ноги. — Ты думаешь, я хотел увидеть, как отца Кессиана убивают у меня на глазах, хотел, чтобы меня выгнали из моего собственного дома? Так ты думаешь? Глупый ребенок. Ты, по крайней мере, в безопасном месте, а нас тогда бросили на произвол стихий, без друзей и крова. Знаешь, о таких вещах никто не мечтает, к сожалению, они происходят сами. И по тому, как ты преодолеваешь трудности и несчастья, можно понять, кто ты есть на самом деле. Твоя мать справилась с проблемами. И я тоже. Должен справиться и ты.

Кессиан смотрел на него, не мигая. Его подбородок трясся, как будто он изо всех сил старался сдержать слезы.

— Но я ничего не могу сделать. Ты должен был остановить войну. А я? Ты только что забрал меня из дома. Разве это не единственная моя проблема?

Гориан снова сел на койку.

— Нет. Вовсе нет. Твоя проблема в том, чтобы осознать, кто ты есть, и достойно встретить свою судьбу. А твоя судьба — быть рядом со мной, когда я стану править миром.

Глаза Кессиана расширились от удивления, но в то же самое время в уголках его рта появилась улыбка.

— Ну уж править? Правит Адвокат. Она тебе не позволит.

— Да? — Гориан пожал плечами. — Я вижу, что ты мне не веришь, но однажды, и очень скоро, ты перестанешь смеяться. Видишь ли, я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Ты особенный мальчик. Единственный ребенок мужского пола, рожденный от двух Восходящих.

— Я пока еще слишком мал. Я мало что могу.

— Неужели? — Гориан понизил голос, в котором зазвучала неподдельная гордость. — Я чувствовал тебя еще с тех пор, как ты родился, хотя и находился за тысячи миль от тебя. Теперь я понял, что пришло время прийти и освободить тебя.

— Я не…

— Тс-с. — Гориан приложил палец к губам. — Дай мне сказать. Послушай меня. Ты способен на большее, чем любой другой Восходящий твоих лет, разве нет?

— Нет, — резко ответил Кессиан — Все знают, что я не проявлюсь полностью, пока мне не исполнится тринадцать или четырнадцать лет.

— Все знают, кроме тебя и меня, — ухмыльнулся Гориан. — Твоя мать кое-чего не видит, потому что не туда смотрит. Но я-то вижу. Я почувствовал, что это случилось, издалека, за бесконечные мили отсюда. Но это произошло так быстро, что даже те, кто был рядом с тобой, ничего не заметили. Ты проявился. Причем на это у тебя ушли не дни, как все предполагали, а часы, всего лишь несколько часов. И случилось это на несколько лет раньше. Я касался твоих жизненных линий, и я знаю. Не отрицай этого, Кессиан. У тебя есть сила на кончиках пальцев, уже сейчас, сегодня.

Кессиан опустил голову и почесал макушку. Гориан положил руку на его подбородок и приподнял лицо.

— Что-то не так?

— Все! — выкрикнул Кессиан. — Так не должно быть. Это значит, что я не такой, как другие. Не нормальный. Это значит, со мной что-то не так.

— Ты стыдишься? — резко выдохнул Гориан.

Кессиан кивнул.

— Приходится скрывать это, пока я не буду готов.

— Нет-нет, — прошептал Гориан, радуясь возможности принять этот дар. Он погладил Кессиана по красивым светлым волосам, и в первый раз мальчик не отпрянул от его прикосновения. — Не надо стыдиться, гордись! Неужели ты и сейчас не видишь, что я был прав, освободив тебя от пут и ограничений Академии? От твоей матери, причем именно сейчас? Ты ведь сам почувствовал, тебе нужно скрывать то, каков ты есть, потому что они не поймут. И ты абсолютно прав — они не поймут. Они испугались бы и первым делом принялись бы изучать тебя, чтобы понять, не опасен ли ты. Да так и изучали бы до бесконечности.

Рядом со мной этого не случится. Ты намного опередил любого другого Восходящего, продвинулся гораздо дальше, чем я в твоем возрасте. Но меня это не страшит. Я в восторге от этого. Ибо отсюда следует, что твой потенциал для формирования необходимых способностей намного больше.

Лицо Кессиана слегка прояснилось, и Гориан почувствовал, что в первый раз действительно завладел вниманием сына.

— Я научу тебя понимать, что ты чувствуешь и как измерить глубину твоей силы. Я научу тебя вещам, которым тебя никогда бы не научили в Академии. Тому, что они считают опасным, но что принадлежит каждому Восходящему по праву рождения. Ты хочешь научиться, правда?

Кессиан кивнул.

— Так вот, я помогу тебе, а ты, в свою очередь, поможешь мне. Я не стану просить тебя делать то, чего ты не захочешь. Ты никому не причинишь вреда, я тебе обещаю. И я тоже не причиню вреда никому, кто верит в меня. В нас. И еще одно я обещаю: ты снова увидишь свою мать. Я не могу сказать когда, но так будет. Однажды мы все снова соберемся вместе. Как и положено семье. Итак, что скажешь? Хочешь попробовать?

На лице Кессиана снова появилась растерянность, и на сей раз Гориан отнесся к этому с пониманием и терпением. Он улыбнулся, потрепал мальчика по голове и встал.

— Ну ладно, пожалуй, все сразу тебе трудно осмыслить. Не буду тебя перегружать. Хочу лишь, чтобы ты простил меня за то, что мне пришлось сделать, ладно?

Кессиан кивнул и едва заметно улыбнулся.

— Тебе страшно, ты не знаешь меня и не знаешь, где ты и куда направляешься. Э, да ты, наверное, еще и проголодался?

— Немного.

— Ну что ж, тогда сделаем вот что. Я оставлю тебя одного, чтобы ты мог спокойно подумать обо всем, о чем мы говорили. А потом я принесу тебе поесть. И вот что, Кессиан. Хочу тебе еще кое-что пообещать. Я никогда не допущу, чтобы кто-нибудь обидел тебя. Пока ты со мной, ты в полной безопасности. Ты мой сын, что бы ты там ни думал, и уже одно это придает тебе несравненную ценность.

Гориан задернул занавеску, отгораживавшую койки, и направился к трапу, ведущему на палубу. Уверенности в том, что ему удалось убедить Кессиана в своей правоте, не было, но в главном он не ошибся — возможности мальчика огромны. Их нужно проверить и использовать. Это сделает Гориана сильнее в десять раз. И даже больше.

Первый краеугольный камень его замысла лег на свое место. Гориан посмотрел на запад, в сторону Гестерна, и представил себе белые шапки на заснеженных вершинах Карка.

— Ты следующий, — сказал он, и слова его подхватил ветер. — Еще немного, и можно начинать.

859-й Божественный цикл, 8-й день от рождения генастро

Катрин Мардов, маршал-защитник Гестерна, приказала вновь привести гонца из Вустриаля. Она сидела за письменным столом в Скионской базилике, уронив голову на руки. В последнее время появилось много тревожных знаков, которые нельзя было игнорировать, но в этом донесении речь шла о прямом ударе. Фактически о начале войны.

Войска Царда встали лагерем к северу от Карка во время дуса. Эсторр предпочел считать эту передислокацию сугубо демонстративной, но Мардов все равно сочла необходимым укрепить северную границу с Атреской и предложила ввести войска в Карк. Впрочем, она сама уже отправила в горы, на разведку, около тысячи легионеров, и содержание получаемых от них донесений не радовало.