Адвокат резко повернулась и вышла.

— Коротко и ясно, — пробормотал Ардуций.

— Как и должно быть. — Джеред обвел взглядом Восходящих. — Пошли, Миррон, экипаж у ворот.

— А что тебя так потрясло? — спросил Оссакер. — Это не более, чем он заслуживает.

— Он по-прежнему один из нас, — ответила Миррон. — И хотя он должен умереть, нам не следует пренебрегать памятью о том, кем он был и что для нас значил.

— Ты ошибаешься, — возразил Оссакер. — На самом деле он никогда не был одним из нас, и я, например, буду радоваться, если его повесят.

— Не может быть, чтобы ты говорил серьезно! — возмутилась Миррон.

— Почему нет?

— Честно говоря, Оссакер, ты бываешь редкой скотиной.

— Нет, Миррон, я всегда был и остаюсь реалистом. Чего и тебе желаю.

— Хоть мне и жаль прерывать ваше любовное прощание, — проворчал Джеред, хмуро взирая на Оссакера, — но экипаж ждет. Миррон Вестфаллен, нам пора ехать.

Миррон кивнула, смущенная его сердитым видом.

— Хорошо. Едем.

— Удачи тебе, Миррон, — улыбнулся Оссакер.

— Она мне пригодится.

— Береги себя, — попросил Ардуций.

— И ты тоже, Арду. Мы пришлем весточку.

— Миррон! — от дверей поторопил ее Джеред.

— Что ты все время командуешь? Ты что, мой папочка?!

— Нет, но я тот человек, который выбросит тебя в море, если мы пропустим прилив. Поторопись.

Миррон приподняла брови и закрыла дверь, за которой остались ее братья, фонтан и парусный кораблик Кессиана.

— Оставайся на плаву, — прошептала она, с трудом сдерживая слезы.

* * *

На обратном пути в Вустриаль ни на реке, ни на дорогах серьезных признаков паники не наблюдалось. Известие о вражеском прорыве распространилось на половину пути до Скионы, однако проживавшие подальше от порта не без оснований надеялись, что до них зараза не доберется. Судя по первым признакам, карантинные меры оказались эффективными.

Однако милях в тридцати от Вустриаля старший курьер Корванов начала испытывать беспокойство: по дороге стали попадаться заброшенные сельские усадьбы — не разоренные или сгоревшие, а просто пустые, оставленные хозяевами.

Понятно, что на этой, и в лучшие времена не самой оживленной, дороге в связи с карантином движение почти прекратилось и раздобыть сведения было практически не у кого. После того как последняя курьерская станция перед городом осталась позади, до Корванов доходили лишь слухи, решительно не имевшие смысла.

Например, ей говорили, что к городу приближаться нельзя и что городская курьерская станция перед воротами заброшена, однако Корванов, разумеется, не могла пренебречь приказом маршала. Так или иначе, курьеру не удалось найти какого-нибудь сопровождающего, а неподдельный страх в голосах людей смущал и беспокоил.

Приближаясь к городской станции, до которой оставалось менее мили, Корванов размышляла об особенностях морового поветрия: оно распространяется неумолимо и стремительно, но слухи о нем разлетаются еще быстрее, и если с чумой как-то можно бороться, то с ними не сладишь. Однако, по глубокому убеждению Корванов, исходить надлежало из медицинских фактов, а согласно врачебной науке, все живые люди, находящиеся сейчас на территории порта, здоровы, поскольку они либо переболели и не умерли, либо хворь обошла их стороной. Больных и переносчиков заразы среди них нет.

Она улыбнулась и покачала головой, когда, поднявшись на гребень холма, увидела впереди панораму Вустриаля. Ворота стояли открытыми. Над портом реяли флаги. Вдали по водной глади в гавань и из гавани скользили паруса. Было тихо, но это и не удивляло, поскольку ветер дул с берега, относя звуки к морю. А увидев, что карантинное оцепление снято, Корванов искренне обрадовалась: конечно, после всего произошедшего солдаты нужны внутри, на улицах. Они помогают поскорее вернуть город к нормальной жизни.

Корванов направилась дальше, мимо заброшенной станции и вниз по пологому склону к порту. Дело шло к вечеру, и тепло солнечного дня генастро уже убывало. Женщине вдруг стало не по себе, ведь вполне возможно, что эпидемия нанесла городу страшный урон и ей предстоит увидеть его погруженным в скорбь и отчаяние. Но она, по крайней мере, везла им надежду. Помощь близка.

Приближаясь к воротам, курьер сбавила аллюр до медленной рыси, но, как оказалось, напрасно: караул отсутствовал, представляться и докладывать было некому. Она перевела дух и поехала дальше, но сразу за воротами конь ее задергался, зафыркал, потом остановился и попятился. Он весь дрожал, его ноздри раздувались, а глаза были широко открыты.

— Тс-с, все в порядке. Успокойся, малыш, я не дам тебя в обиду.

Однако ни ласка, ни понукание ничего не давали — конь нервно ржал и продолжал пятиться. Более того, полил дорогу мочой и обронил катыши.

Пытаясь успокоить его, Корванов одновременно оглядывалась по сторонам. Вся территория за воротами была застроена очень плотно, узкие улицы расходились лучами, но при такой скученности построек людей она не видела. Всюду царило запустение — двери и ставни болтались нараспашку, везде мусор и пыль. Стояла полная тишина, и, самое худшее, в затхлом воздухе висел отвратительный запах разложения. Она содрогнулась и спешилась, забросив поводья на спину коня.

— Хорошо, мальчик, встретимся у конюшен.

Дорогу скакун знал и, оставшись без седока, легким галопом поспешил назад за ворота, в сторону пустого курьерского поста. Корванов вдруг остро ощутила одиночество. Как любой гонец Конкорда, она носила гладиус и круглый щит, но тот факт, что здесь, в родном порту, ей вдруг пришлось задуматься об оружии, был неприятен сам по себе.

Пройдя по Гаванской улице на форум, курьер увидела там все то же запустение. Неужели весь город вымер? Но нет, она же видела в гавани паруса, да и все услышанное по дороге свидетельствовало, что люди здесь остались.

Остановившись в центре форума, Корванов медленно повернулась вокруг себя, борясь с желанием закричать и позвать кого-нибудь, лишь бы не оставаться одной. Здесь наверняка есть уцелевшие, не может не быть. Если чума истребила всех, повсюду должны быть гниющие тела. Корванов поежилась. Трупов нет. Как, впрочем, и признаков жизни. Ни собак, ни кошек. Птиц и тех не видно.

Курьер обнажила гладиус, но легче ей от этого не стало. Запах смерти хотя и не господствовал здесь, однако витал в воздухе, не добавляя спокойствия. Потом тягостную тишину нарушил крик, донесшийся со стороны пристани, и она облегченно вздохнула, только сейчас осознав, что вспотела с головы до ног. Вложив гладиус в ножны, Корванов поспешила к пирсу.

Она спускалась с форума по склону холма, проходя одну за другой пустые, лишенные каких-либо признаков жизни улицы. Наконец дорога плавно повернула направо, и ее взору предстала гавань, заполненная множеством кораблей с развевающимися флагами и поднятыми парусами. А на пристани, в таком количестве, что она казалась битком забитой, толпились люди.