За неделю Олег привык уже к этим разговорам. Они его не пугали больше. Разве можно бояться своей дочери? Пусть даже и мертвой. Алина ему сказала, что приходит, потому что ей там очень холодно и одиноко. Но она боится света. Теперь. Раньше она боялась темноты.

– У тебя родился брат, – добавил он.

– Я знаю, – ответила она.

Голос ее не был слишком звонким или глухим, но звучал странно. Как будто шелестел.

– Я была жертвой, которую предсказали, – сказала она с усмешкой. – Я должна была умереть, чтобы он остался жив. Зато теперь всем будет лучше. Будет лекарство. Все будут счастливы. Все! Особенно мама.

– Нет, не так. Не так. Я не буду счастлив, – слезы опять наворачивались на глаза.

– Так сделай что-нибудь, – ее голос становился все холоднее и холоднее. – Ты же понимаешь, что все будет напрасно, если они победят.

– Кто они?

– Те, кто сделали это со мной. Те, кто принесли меня в жертву.

– Я убил бы любого, если бы знал, кто в этом виноват.

– Ты и так знаешь, кто виноват. Меня приговорили. Они. Папа, я бы не оставила тебя. Но за меня все решили. Им нужна была жертва.

– Кому им?

– Ты знаешь. Ты все уже знаешь и скоро поймешь, что нужно делать. Я тебе подскажу. Подскажу…

Олег провалился в сон. Он никогда не помнил момента, когда Алина приходила или уходила. Всегда он ложился, пытался уснуть, а потом уже разговаривал с ней. А следующее, что он помнил, как просыпается от сна. Так было и сегодня.

Когда Олег проснулся, уже рассветало. На часах была половина шестого, до будильника оставалось еще больше часа. Алина улетучилась, а он видел сон, в котором торговал косметикой в каком-то ларьке. И подходили женщины, открывали помаду и спрашивали, почему он продает помаду, которой уже кто-то пользовался? Кто-то пользовался… Олег вспомнил, что вчера нашел тюбик с помадой под Алининой кроватью. Вот откуда этот сон. Помада… он начал засыпать. И вдруг на границе сна и яви какой-то образ вонзился в его сознание. Он увидел Алину, красящую губы перед зеркалом, чтобы быть красивой в последний момент своей жизни. Увидел, как она отбрасывает помаду и, открыв окно, бросается вниз. И помада укатывается под кровать… Стоп. Олег вспотел и бросился в ее комнату.

Он подбежал к кровати и вновь задвинул под нее коврик. Тот был с очень высоким ворсом и заслонял всю узкую щель между кроватью и полом. Нет, не может быть! Олег кинулся на кухню и достал из помойного ведра помаду. Она так и осталась лежать сверху. Олег подошел к зеркалу в Алининой комнате и от него бросил помаду в сторону кровати. Нет, коврик закрывал щель наглухо. Помада не могла бы туда проскочить. Нет, нет, о чем он думает? Какая глупость. Значит, когда Алина бросила помаду, коврика на месте не было. Сама? Бросила помаду и задвинула щель ковриком потом? Перед самоубийством. Глупость. Зачем, вообще, его было отодвигать. А если… Нет. Не может быть. В голове звучал голос Алины: «Меня приговорили… Им нужна была жертва… Я тебе подскажу». А если коврик задвинули уже после ее смерти?

Когда Анна подъехала к роддому, у здания толпились журналисты. На часах было около четырех. Ее смена в хосписе закончилась, и пора было навестить Марию, да и новая беременная девушка утром поступила, ей об этом написал Антон. Она представляла, что сейчас творится в роддоме. Если честно, ей совсем не хотелось погружаться в эту суету и тем более не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что это она виновата в распространении слухов.

Еще вчера вечером, когда она ложилась спать, на вкладке с волгоградскими новостями в Яндексе появился заголовок о рождении здорового ребенка. Она открыла статью. Там ссылались на группу в соцсетях с местными сплетнями, где несколько свидетелей рассказали про их с Олегом разговор на пляже. В новостях уже написали, что официальные представители пока отказываются давать комментарии. Начиная с утра, дежурившие у роддома журналисты фактически онлайн описывали приезд к зданию московских специалистов и множества врачей.

Анна проскочила мимо центрального входа и хотела зайти со служебного, чтобы не привлекать к себе внимания, но журналисты стояли и там. Делать было нечего, она вернулась. Поравнявшись с центральным входом, Анна чуть ли не бегом рванулась к двери, но, конечно, ее заметили. Дверь была заперта.

– Вы здесь работаете? – раздалось у нее за спиной. – Это правда, что ребенок жив уже больше суток?

– Кто? – раздалось из-за двери.

– Это я, Аня! – ответила она вахтеру. Тот быстро отодвинул задвижку, и Анна успела просочиться внутрь, чуть ли не прищемив тяжелой дверью пальцы одному из самых наглых журналистов.

– Ох, дурдом тут прямо с утра, – сказал Владимир Сергеевич, пенсионер лет семидесяти, дежуривший сегодня. – Проходи, там еще из Москвы народ приехал.

– Врачи?

– Да. А еще этот… Как его?

– Кто? – напряглась Анна.

– Ну, поп этот бывший, из телевизора. Который предсказал про нового спасителя. Час назад объявился. Мне сказали его пустить, хотя даже мужу этой женщины сюда заходить не разрешают. Совсем с ума сошли.

Что-то внутри похолодело. Анна оперлась на стол, чтобы не упасть.

– Вы про отца Николая Коломийцева? – на всякий случай уточнила Анна, хотя и так было понятно.

– Да, он с каким-то важным дядькой сюда пришел. Чиновник тоже, что ль, не знаю. Не врач. Но наши перед ними прям лебезили, разве что языками лестницу не вылизали. Противно.

– Не обращайте внимания, Владимир Сергеевич, – тихо сказала она и направилась к лестнице.

Голова кружилась, но не от недосыпа: «Он здесь». Может быть, убежать? Развернуться и уехать? Ее не сильно хватятся, она сейчас никому не нужна. Ладно, он ее не заметит. Никому здесь не до нее, и ему в том числе. Да и вообще, разве он ее узнает теперь? Столько лет прошло. Столько людей вокруг него. Кто она для него? Он звезда, а она незаметная серая тень. Оба получили то, к чему стремились.

Анна зашла в отделение: вокруг была суета. Она лишь успевала здороваться с пробегающими мимо людьми, которые не обращали на нее никакого внимания. Анна проскочила в ординаторскую. Там сейчас сидел Антон с каким-то седым мужчиной в белом халате.

– Добрый день! – тихо сказала она, вешая сумку.

– А, Аня! – Антон отвлекся от беседы и улыбнулся ей. – Это наш психолог – Анна Сергеевна, – сказал он, обращаясь к седому. – А это Марк Анатольевич, приехал к нам из Москвы, Марию осмотреть.

– Очень приятно! – сказала Анна.

– Взаимно, – ответил седой.

– Тут много народу сегодня приехало, – добавила Анна.

– Да, но они больше с лаборатории и педиатры. У нас здесь спокойненько, – ответил Антон. – Это в детском отделении все на ушах.

– Как новая девушка? Пообщаться с ней?