А впрочем, что за паника? Разве я не был обязан подать Бобу рапорт насчет халатности конвоиров Второго-лямбда, не пересчитывающих как следует голомордых перед отправкой на рудник? Это мой непосредственный долг. Я на испытательном сроке, мне здесь работать, в конце концов!

– Господин инженер!

Проклятый интеллигент поставил котел на землю и широко улыбнулся, сверкая нездоровыми зубами. Черт!

– Удивительное везение, господин инженер. Я давно хочу переговорить с вами. Вот только… – он беспомощно покосился воспаленными глазами на котел. – Ну да ничего. Отнесу бригаде и сразу же вернусь к вам. Подождите две минуты, господин Вирри, прошу вас!

Подхватив свою ношу, – серое варево опасно подплеснуло к самому краю, – немолодой каторжник на удивление резво заспешил к угрюмым толпам. Ну и что теперь? Торчать тут, как последний идиот, в ожидании рандеву с голомордым? Лично у меня не было никакого желания с ним беседовать. Даже если он не догадывается, кто положил конец его голодному безделью в пустом бараке… И с какой целью.

Хотя, наверное, догадывается. И о том, и о другом.

Я направился дальше своей дорогой. Медленно. Пусть никому не придет в голову, что я спасаюсь бегством. Я инженер. На мне маска. Я не якшаюсь ни с голомордыми, ни с их женами. Я пришел, чтобы осмотреть…

– Боже мой, а я уже боялся, что вы ушли. Спасибо, господин инженер!

Задыхающийся Милленц вырос передо мной, как фонарный столб перед пьяным водителем. Как он, черт возьми, успел? Как это я настолько стормозил?!

– Не волнуйтесь, господин инженер, я буду по возможности краток, – от его интеллигентского стиля меня прям-таки передернуло. – Речь, как вы уже, наверное, поняли, пойдет о…

Дернулся и завибрировал кадык на неземной музыкальной фразе.

– … Лени.

– Короче, – бросил я, не разжимая губ под маской.

Милленц засуетился.

– Да-да, конечно, я понимаю, вам неловко в обществе… гм… голомордого… Через несколько дней заканчивается ваш испытательный срок, ведь правда, господин инженер?

Его анонсированная краткость вконец вывела меня из себя.

– При чем здесь?!..

Я двинулся было вперед, но он стоял передо мной нерушимо и фанатично, словно на колее поезда с атомным оружием.

– Вы можете вызвать катер и улететь отсюда.

Что?!!..

– Вы можете забрать ее с собой…

– Вы в своем уме, Милленц?!

Какой, к чертям, «Милленц», какое «вы»! Ты в своем уме, голомордый?!!

Я все-таки резким движением обогнул его и зашагал уже не туда, куда собирался, – просто куда глаза глядят, все убыстряя и убыстряя темп, едва не срываясь на бег. Как меня угораздило вообще связаться с этим психом?

Он не отставал, мелкой трусцой семеня рядом, и торопливо бормотал в такт шажков:

– Я прошу вас, улетайте, увезите ее, господин инженер… я прошу… я очень прошу… Вас не было всего три дня, а она… Она уже не может без вас!.. И… вы же сами все понимаете… С вами здесь она тоже не может…

Перед глазами возникла стена колючей проволоки, а несколькими метрами левее любители тортиков продолжали лупить по доске фишками домино, поднимая столбики пыли.

Со всех ног я бросился к выходу.

Охранники подняли головы. Удивление на их физиономиях запросто читалось сквозь маски. Я молнией прошмыгнул мимо, оставив по ту сторону ограды голомордого интеллигента с его бессвязными мольбами, переходящими в громкий надрывный кашель.

* * *

Шламмовая насыпь показалась мне достаточно высокой. Конечно, с вышки меня можно было разглядеть – но какого черта, спрашивается, следить с вышки за инженером?!

Я откинулся на спину и попытался глубоко вздохнуть – не самая лучшая идея, от пыли моментально запершило в горле, несмотря на маску. Но этот Милленц порядочно потрепал мои нервы! Надо потребовать, чтобы его перевели на другой участок. Довольно странное требование со стороны инженера, – а что прикажете делать? Мне здесь работать, в конце концов!..

– Надо же – Эл! – внезапно послышалось над ухом, и я чуть было не взвился пружиной. – Что, поработать захотелось?

Я поднял голову подчеркнуто медленно, лихорадочно обдумывая, как бы осадить наглеца. Если сейчас позволить так называемым коллегам сесть на голову, последствия придется пожинать все десять лет. Пусть кого-то не устраивает моя личная жизнь, это не…

Хгар.

Широко расставив ноги и ухмыляясь в нечесаную бороду, он возвышался надо мной тяжелой квадратной громадиной. Захотелось встать – помнится, мы с ним были примерно одного роста. Но каторжник покровительственно махнул волосатой ручищей и непринужденно опустился на шламм рядом со мной.

Мое красноречие, наконец, обрело реальную форму:

– Моя фамилия Вирри. Я инженер.

Хгар заржал так, словно в жизни не слышал ничего смешнее.

– Да знаю, знаю, – выдавил он сквозь раскаты хохота. – Разумеется, господин инженер! Только не будь таким занудой, господин… Бирри. Не бойся! Торп ведь без всяких штучек – а ребята его уважают, потому как нормальный мужик. И ты освоишься.

Интонации у него были прямо-таки отцовские. Взрослый мужчина, закаленный в боях и победах, поучает несмышленого юнца. Снисходительно делится опытом, взывает к авторитетам и не забывает подбодрить. Нормально?

Я попробовал возмутиться – но все возмущение, похоже, без остатка досталось Милленцу. Вместо этого уголки моего рта начали идиотски подергиваться. Я не сразу понял, в чем дело: но через мгновение, осознав комизм ситуации, тоже гоготал во всю глотку, – пожалуй, погромче Хгара.

Если б он только знал! Если б знал!..

Потом я вдруг подумал, что не хотел бы оказаться вот так бок о бок с Хгаром – который бы знал. Смех натужно заерзал и застрял в горле.

– Я видел, ты базарил с Музыкантом, – небрежно бросил Хгар.

Он уже не смеялся. Ни одной смешинки не зацепилось в косматой бороде. Зловеще блестели на темном лице глаза в красную сеточку. Лени могла бы им «заняться», – машинально отметил я.

Лени. А вдруг?..

Знает?!!..

– Вы, смотрю, подружились, – вел он дальше как ни в чем не бывало. – Он музыкант, ты инженер… Умным людям есть о чем поболтать, правда?

– Не болтаю с голомордыми, – огрызнулся я.

И тут же прикусил язык. Если он действительно знает и ведет сейчас непонятную игру, – надо быть поосторожнее. Постараться не выводить его из себя. До поста пару десятков метров, в случае чего помощь может запоздать. Да и сомнительно, чтобы те ребята по первому зову поспешили спасать меня… от справедливой мести мужа, оскорбленного в священном чувстве собственности.

От каторжника.