Она вздрогнула, настолько явственно ощутила себя участницей событий.

– Конечно! И рада, что вы вырвались.

– Гляди в оба, идиот! – раздалось с переднего сиденья.

– Хочешь сам за руль? Не видно ни зги! Дед рассказывал, что раньше перед машиной шел человек с фонарем. Ну, и где теперь эта задница? Сейчас она пришлась бы очень кстати.

– Следите за своей речью, здесь леди. Прошу прощения за моих… попутчиков, – сказал Эдейр, и Дейзи прыснула. Ее впервые в жизни величали «леди». Это пришлось ей по вкусу.

Смех разрядил обстановку.

– У меня увольнительная на двое суток, Дейзи. Я уже звонил Альфу, предупредил, что еду. Завтра надо будет поднять нашу пташку в воздух. Приедете?

– Посмотреть, как она летает?

– Конечно. И взлететь вместе со мной. Первый полет – ни с чем не сравнимое ощущение, Дейзи. Не умею объяснить, каково это – парить в вышине, любоваться тем, что внизу, и небесами над головой! Здесь слова бессильны, вы должны сами это испытать. Как у вас со временем на вторую половину завтрашнего дня?

– Да, – поспешила она ответить, – конечно!

О том, что суббота – самый беспокойный день в лавке, она подумает позже.

Флора по-прежнему посвящала много времени дежурству у окна; она прислушивалась к шагам, ожидая почтальона, хотя приняла решение быть храброй и не поддаваться отчаянию, не портить и без того несладкую жизнь тех членов семьи, кто находился рядом с ней. Обычно сама деловитость, теперь она чаще сидела неподвижно в гостиной или в кухне и вспоминала счастливые голоса всего семейства, когда оно еще было в сборе. Раньше здесь, в этой далеко не новой квартире, жили и смеялись – хотя порой не обходилось без перебранок, а то и слез – двое взрослых и пятеро детей.

– Я сошью новые занавески, – сообщила она близким, всхлипнув. – С новыми занавесками будет куда светлее. Сэм непременно обратит на них внимание, а Фила придется ткнуть в них носом, чтобы заметил… Мне поможет Дейзи: у нашей девочки шустрые пальчики, а все потому, что она вышла такой малюткой…

Флора поднялась, прикрикнув на себя: хватит киснуть, что за слезы? Матери во всей Англии ждут и надеются, не дело Флоре Петри вести себя так, будто она одна такая. Хватит бить баклуши! За дело! И для начала дать передышку Дейзи.

Следующая мысль заставила ее вздрогнуть. «Я и ее лишусь, моей малышки! Этот летчик наплетет ей невесть что, у нее появятся такие мечты, что мы не сможем ее удержать… Она упорхнет, как его аэроплан, только ее и видели!»

– Время выпить чаю, мама? – спросила Дейзи, поднявшаяся из лавки.

Усилием воли Флора заставила себя улыбнуться:

– Я тут подумала, детка, что нам не мешало бы повесить в гостиной новые шторы, чтобы дом выглядел веселее к возвращению мальчиков.

– Отличная мысль, мама, я тебе помогу.

– Хорошо, но только не сегодня. Если собираешься взлететь, приведи себя в порядок. – Она подала дочери сложенную газету. – В «Кроникл» реклама магазина «Хеддлз» на Лоуфилд-стрит: фланелевые брючки пять шиллингов за пару, с отворотами, красота! В самый раз для полета. Там, наверху, должно быть, ветрено.

– Спасибо, мамочка! – Дейзи прильнула к матери и обняла ее.

– Мы с отцом заплатим. Спустись и скажи ему, что сбегаешь в «Хеддлз». Я сама отнесу ему чай. – Не дав Дейзи ответить, Флора заспешила вниз. – Серые или темно-синие пойдут тебе лучше всего, да и практично будет: ты сможешь носить их с голубенькой блузкой и с моим темно-синим кардиганом.

– Но, мама, это же твой рождественский… – начала Дейзи.

– Мне он узковат, а тебе в самый раз. Вот закончу эти носочки и свяжу тебе новый. Я нашла в своей коробке замечательные пуговицы, совсем новые!

Дейзи снова ее обняла.

– Спасибо, мама, – прошептала она и заторопилась обратно в лавку. Она не знала, одинаково ли воспринимают ее внешность мать и летчики. Те не называли ее неотразимой, но как будто признавали привлекательной…

Вскоре Флора услышала ласковый звон дверного колокольчика. Она немного постояла, обхватив себя руками, а потом с глубоким вздохом побрела в кухню. Жизнь должна продолжаться.

Дейзи отправилась в Старое Поместье на велосипеде. Ее отец часто крутил педали, разъезжая по торговым делам. Поэтому обычно Дейзи довольствовалась стареньким велосипедом с большой корзиной спереди – на нем она доставляла местные заказы. Но для поездки на ферму она выбрала другой, собственный велосипед – он был гораздо легче.

На тенистых сельских дорожках, где единственными звуками были жалобы ягнят, напоминавших мамам-овцам, что настало время их дневной трапезы, а запахом – аромат поспевающих хлебов, ей очень хотелось надеяться, что воздух не наполнится воем сирен. Она рассудила, что «мессершмитт» вряд ли погонится за ней на лугу, среди лютиков. Ее обновка, чудесные фланелевые брюки, будет безнадежно испорчена, если придется прыгнуть в них в канаву!

Восторгаясь голубым небом над головой, она высматривала в вышине чудесный самолет Эдейра, но все ограничилось любопытной пчелой, покружившей над ней и огорченно убравшейся вон.

Самолет стоял не во дворе, а на длинной дорожке, протянувшейся к усадьбе.

– Взлетная полоса! – объяснил Эдейр Дейзи, слезшей с велосипеда и положившей его на траву под расцветшим кустом рододендрона. Она не готовилась к комплиментам своему новому наряду, но обратила внимание, что их не последовало.

– Как он себя ведет? – спросила она.

– Откуда вы знаете, что я его уже опробовал?

– По вашему довольному виду.

– Пока что только на земле… Наденьте это и залезайте.

К ее удивлению и огромному удовольствию, он протягивал ей настоящий летный шлем. Дейзи чуть не задохнулась от радости и предвосхищения.

– Меня пугает ваш кардиган. Там, наверху, совсем не жарко.

Дейзи растерялась. Она не подумала ни о чем, кроме того, как будет выглядеть, и выставила себя безмозглой дурочкой. Надо же было так опростоволоситься! На всех фотографиях летчиков – сколько она их пересмотрела! – они кутались от лютого холода на высоте…

Он уже снимал куртку.

– Наденьте-ка вот это. Я сам виноват, надо было сообразить и принести что-нибудь для вас. Мы носим особые комбинезоны, с ними холод не имеет шансов.

Она оценила его элегантные брюки и свитер, тончайший кашемир. Но где же комбинезон?

– Это будет короткий полет, Дейзи. В кабине у меня есть еще один джемпер. Мы с вами не успеем замерзнуть. – Он засмеялся, она стала вторить ему; ей хотелось верить каждому его слову.

Она полезла в кабину, но по пути ее ждало такое удивление, что она от неожиданности споткнулась и шлепнулась на крыло.

– Понравилось? Подходящее имя, учитывая все обстоятельства. Вас подсадить?

Ей хотелось ответить утвердительно, но сейчас было не до того: подсаживая ее, он бы неминуемо дотронулся до слишком интимной части ее тела, и при таком развитии событий она бы умерла от смущения.