Однако Динь-Динь уже снова исчезла — на этот раз за бортом корабля. Питер не знал, что она затеяла, но ему ничего не оставалось, как ждать. Через несколько минут торжествующая Динька вернулась. С нее капала вода, а в руках у нее была… ракушка!

— Откуда ты это взяла? — прошептал Питер.

Ему не верилось, что Динь-Динь способна нырнуть до самого дна морского.

«С борта корабля», — прозвенела она в ответ.

Питер оглядел ракушку. Это была морская уточка. Но как?!

— Как же ты сумела ее оторвать? — спросил Питер.

Морские уточки как раз славятся тем, что намертво цепляются к днищу. Любой моряк, которому когда-нибудь доводилось их отскребать, скажет вам, что оторвать их почти невозможно.

«Я ее уговорила», — сказала Динь-Динь.

— Уговорила? — недоверчиво переспросил Питер.

Он хотел было сказать, что такого быть не может, но тут же сообразил, что если кто и способен уговорить морскую уточку отцепиться от днища, то это, несомненно, Динь-Динь.

«Жди здесь!» — сказала Динька и, сжав раковину, взмыла вверх.

Несколько минут спустя она вернулась обратно, бережно держа ракушку перед собой и отчаянно стараясь не пролить ни капельки. Она вручила ракушку Питеру. Мальчик жадно поднес ее к губам. Воды там было ровно на один глоток, и пахла эта вода гнильцой и рыбой, однако Питер отродясь не пробовал ничего вкуснее. Мальчик покатал воду на языке, чтобы смочить пересохший рот, потом проглотил ее и еще облизал ракушку.

— Спасибо, Динька! — шепнул он.

«Сейчас еще принесу», — пообещала она, забирая у него ракушку.

— А что, если матросы тебя заметят?

«Они смотрят в другую сторону».

— Осторожнее! — предупредил Питер, но Динька уже снова упорхнула.

Она летала туда-обратно десять раз, и двадцать раз, и больше, глоток за глотком утоляя жажду Питера. По дороге к бочонку Диньке каждый раз приходилось пролетать через один и тот же участок палубы. И каждый раз, пролетая над этим местом, Динька испытывала странное ощущение. Поначалу она не обращала на него внимания, но это чувство становилось все сильнее с каждым разом, пока наконец она не сочла, что лучше будет облетать это место стороной. Однако это ощущение не покидало ее, и оно было чрезвычайно неприятным.

Жуткий, мертвящий холод.

Питеру она об этом ничего не говорила: Динь-Динь не знала, откуда оно, и не хотела, чтобы ее друг подумал, будто она боится. Она просто старалась держаться подальше от того места и продолжала таскать Питеру воду, пока мальчик не настоял на том, что ему уже хватит. А вдруг ее кто-нибудь заметит?

— Спасибо тебе большое, Динька! — сказал он. — Ты просто герой!

«Всегда пожалуйста!»

— А теперь пойдем попробуем раздобыть поесть, — сказал Питер. — Я просто умираю с голоду!

А внизу, под тем самым участком палубы, который так не понравился Диньке, находилась крошечная, похожая на гроб каюта, где проводил большую часть времени лорд Омбра. Он был там и теперь. И каждый раз, как над его каютой пролетала Динь-Динь, Омбра тоже испытывал странное ощущение.

Омбра встал, подплыл к двери и отворил ее. Непроглядный мрак сказал ему, что снаружи наконец наступила ночь. Должно быть, на палубе совсем темно.

Омбра собрался на охоту.

Толстый Тэд слопал на завтрак три банана — и это после того, как он закусил двумя кокосами, одним манго да еще какой-то лепешкой. Такие лепешки моллюсканцы пекли из зерен и толченой травы. Каждый день туземцы любезно снабжали мальчишек парой таких лепешек, чтобы те не умерли с голоду.

Толстому Тэду голодная смерть явно не грозила. Скорее уж ему грозило лопнуть. Однако он решил, что ему не повредит скушать еще штучки три — а лучше пять — бананов. На тех пальмах, что росли возле хижины, все спелые бананы мальчишки уже оборвали, поэтому Тэду пришлось углубиться далеко в джунгли, прежде чем он обнаружил дерево с роскошной гроздью спелых бананов. Мальчишка озирался в поисках удобной палки, чтобы их сбить, как вдруг — хрусть!

И Тэд обнаружил, что уже не стоит, а сидит на земле. Но это было еще не самое страшное. У него пропала нога! Левая. Это его изрядно перепугало, но тут Тэд сообразил, что нога по-прежнему при нем. Просто она почему-то провалилась сквозь землю.

«Зыбучие пески!» — подумал он.

Моллюсканцы предупреждали мальчишек, что на острове встречается такое явление: пески, которые медленно засасывают человека, подобно болоту. Мальчишки спросили, почему в таком случае эти пески называются «зыбучие», а не «засасывающие». Моллюсканцы ответили, что, с их точки зрения, в большинстве английских названий очень мало логики. Их собственное название зыбучих песков звучало как испуганный возглас и переводилось буквально как «ой-ёй-ёй».

Однако это оказались вовсе не зыбучие пески. Когда Толстый Тэд пошевелил ногой, то почувствовал, что она двигается вполне свободно. Мальчик попытался ее вытащить, чтобы встать, но у него ничего не вышло. Тогда он принялся раскапывать землю. Но, к его удивлению, ему почти не пришлось ничего отгребать: большая часть разрытой земли тут же проваливалась вниз, в дыру, оставленную его ногой.

Еще несколько секунд — и Тэд расширил дыру настолько, что смог освободиться и вытащить ногу. Отверстие оказалось достаточно широким, Тэд сунул туда голову, чтобы оглядеться. И когда появился Джеймс, который отправился разыскивать пропавшего приятеля, он увидел, что Толстый Тэд торчит, зарывшись головой в землю, точно откормленный страус в коротких штанишках.

— Ты что тут делаешь? — спросил Джеймс.

Толстый Тэд вытащил голову. В волосах у него застряли комья земли, потное лицо было перемазано грязью. На левом ухе, точно серьга, болталась яркая оранжево-зеленая сороконожка.

— А, Джеймс, привет! — отозвался Тэд. — Я тут бананы искал.

— Под землей? — уточнил Джеймс, сняв и раздавив сороконожку.

— Да нет, я собирался их сбить вон оттуда. — Тэд указал на пальму. — Но тут я провалился в дыру. — И он указал вниз. — Тогда я заглянул внутрь и обнаружил, что эта дыра еще больше, чем кажется. Там внутри земляной пол и стены из застывшей лавы.

— В самом деле? — удивился Джеймс.

Он сунул голову в дыру, огляделся и вынырнул наружу с расширенными от изумления глазами.

— Действительно здоровенная! — сказал он.

— Ну вот, я же и говорю.

— Это даже не дыра, это, скорее, небольшая пещера!

— Да, пожалуй.

Толстый Тэд гордился своим открытием, хотя и не очень понимал, отчего оно произвело такое сильное впечатление на Джеймса. Джеймс еще разок заглянул внутрь, потом снова посмотрел на Толстого Тэда.