как Дайниннэ схватил ее за предплечье и развернул лицом к себе.

– Я хотел посмотреть, – сказал он ей. – Понимаешь? Какие правила были при тебе.

– Не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты спросила меня.

Она выглядела сбитой с толку.

– Ты не приказала мне, не требовала. Ты попросила меня, – попытался объяснить он.

– Конечно.

– Вот как это было?

– Ты снова сбиваешь меня с толку, Дайниннэ.

– В Мензоберранзане моего времени, женщины, особенно благородного происхождения, не просили простого мужчину. Они приказывали ему, что он должен сделать, чтобы доставить удовольствие. И горе ему, если он не выполнит любое их требование.

– Интересно, – сказала Алеандра. – Возможно, я предпочла бы твое время. – закончила она со смехом.

– Мне было бы очень приятно вспомнить его вместе с тобой, – сказала ей Дайниннэ.

Ему не пришлось повторять ей дважды.

– Конечно, она тебе не поверила, – сказала Йеккардарья Эскавидне, когда они остались вдвоем в туннелях под Домом Меларн в своих уродливых формах йоклол. Два холмика слизи. – Ллос все это предвидела? Она позволила третьему сыну Ивоннель жить, чтобы он сыграл свою роль спустя  сотни лет? Я плохо помню, но что я точно помню, так это то, что Дом Бэнр потерял благосклонность Ллос во время рождения Джарлакса, из-за той небольшой подмены в жертвоприношении. И за вмешательство в церемонию, К'ьорл из Дома Облодра сбила себя и свой Дом с пути Ллос, с небольшим шансом на примирение.

– Ты все правильно помнишь, – заверила Эскавидне свою сестру-прислужницу.

– Но Къернилл, которая когда-то была Матерью Дома, поверила тебе? – с каждым словом Йеккардарья становилась все более недоверчивой.

– Конечно, чтобы стать Матерью, не требуется особый ум или проницательность. Къернилл Кенафин никогда не была впечатляющей дроу. И да, она мне полностью поверила. Она думает, что весь нынешний хаос, это танец, поставленный в прошлые века. Все это грандиозный спектакль марионеток, с Ллос в роли кукловода.

– Если бы Ллос была кукловодом, она бы оборвала все нити и бросила дураков в циклон, наслаждаясь хаосом, – размышляла Йеккардарья. – Вся эта идея нелепа. И теперь Къернилл верит, что Жиндия может пасть, передав ей власть над Домом Меларн – и возможно, над всем Мензоберранзаном?

– Дорогая сестра, нетрудно убедить смертную поверить в то, во что она так сильно хочет верить, – объяснила Эскавидне. – Нетрудно предположить более глубокую причину простого совпадения или создать закономерности в несвязанных между собой в событиях. Эти смертные жаждут более глубокой истины – намек на нее обладает мощной притягательной силой. И они стремятся к упорядоченной вселенной вокруг себя, фанатично ищут закономерности, когда их не существует, и молятся, вечно молятся контролирующей фигуре, чтобы она позаботилась о них.

– Итак, теперь Къернилл Кенафин знает то, что знает, и любой, кто попытается убедить ее в обратном, столкнется со стеной сомнений, – рассуждала Йеккардарья.

– И гневом, – сказала Эскавидне. – Великим гневом. Жестоким гневом. Потому что то, во что она теперь верит – нет, то, что она теперь знает как правду, – это то, что она отчаянно хочет, чтобы было правдой.

– Она будет делать все, что мы ей скажем.

– Что еще важнее, сестра, Къернилл не сделает того, чего мы не хотим. Она не выдаст нас Ивоннель Бэнр. – Эскавидне сделала паузу и вздохнула, в ее форме расплавленной свечи раздался булькающий и ворчливый звук, похожий на обильную отрыжку горного гиганта. – Воистину, сестра, – добавила она, – я не верю, что когда-либо получала больше удовольствия от игры, в которую Ллос позволяет нам играть с этими глупыми смертными.

– Как ты думаешь, что с нами будет, когда все закончится? – спросила Алеандра Дайниннэ, когда они закончили, лежа бок о бок под своими плащами глубоко в тени грибной рощи. Ей очень понравилась эта возня, но она ожидала, что разговор понравится еще больше.

– Если мы выживем?

Алеандра хихикнула.

– Да, если выживем. Если умрем, я надеюсь на забвение – думаю, это лучшее, на что мы можем надеяться. Но это за пределами нашего решения.

– Я не очень много думал об этом, – признался он. – Я просто пытаюсь остаться в живых. – Он посмотрел на нее с лукавой усмешкой. – И сейчас я более живой, чем совсем недавно.

Она поцеловала его.

– Ты хочешь остаться в Доме Бэнр?

– Полагаю, это был бы самый безопасный выбор, если они победят. А я думаю, что они победят. Кто бросит вызов воину Дома Бэнр, когда мы покончим с этими Меларнами и их союзниками?

– Я не хочу, – решила Алеандра, перекатываясь на спину и глядя на шляпку гриба высоко над головой. – Он слишком большой. Их слишком много.

– Тогда где?

– В союзном Доме, конечно, с большой властью и хорошей защитой. – Она искоса взглянула на него и хитро улыбнулась. – Возможно, построенный в стене пещеры.

– Что? – спросил он, и тут его осенило. – Дом До'Урден?

– Почему бы и нет? У них много волшебников и жриц, но мало воинов, и мы, несомненно, доказали свою ценность в этом отношении.

– Не уверен, что это будет наш выбор.

– Я думаю, что в какой-то мере так и будет. Итак, скажи мне, Дайниннэ.

– Сказать тебе что?

– Ты знал это место, – ответила Алеандра. – По крайней мере, слышал о нем.

– О нем, да, – ответил он, и Алеандра наблюдала, как он изо всех сил старается, чтобы его голос звучал ровно и тщательно подбирал слова. – Дом До'Урден был могущественным и опасным, когда я ходил по Улицам Вони.

– И с великим Мастером Оружия, – сказала она чересчур драматично.

– Воистину великим, – категорично ответил Дайниннэ. – Я не знаю, был ли у Закнафейна равный.

– Он тренировал тебя?

Дайниннэ с трудом сглотнул.

Алеандра отметила и это.

– В Академии, я имею в виду. Он, без сомнения, был Мастером в Мили-Матгире.

– Он был, но нет, я никогда не посещал Академию. Не было покровителя. Ни Дома. Тем не менее, я много тренировался с тем, кого обучал Закнафейн До'Урден. Воин самого элитного боевого отряда Дома До'Урден, который поселился в Браэрине после великого падения Матери Мэлис и Дома До'Урден. Я