– А как насчет правонарушений? У нее были проблемы с законом?

Уолден обиженно нахмурился.

– Оливия никогда ничего не нарушала. А когда ее оштрафовали за превышение скорости, она так переживала, словно ограбила банк. И очень беспокоилась, что это повлияет на страховку.

Глаза Фишера наполнились слезами. Сдвинув кружку на край стола, он сжал кулаки.

– Не знаю, как мы это пережили.

– Сочувствую.

– В конечном счете это и убило Бет.

– Вашу жену?

Уолден кивнул.

– Нет, официальный диагноз был рак, но это горе съело ее изнутри. Горе и несправедливость.

Дакуорт промолчал.

– Все эти три года я каждый день надеялся, что кто-то ответит за смерть Оливии. Но узнать, что убийцы уже нет в живых, – это свыше моих сил. И как прикажете поступить? Пойти и помочиться на его могиле? Только это и остается.

Дакуорт залпом допил кофе.

– Если вспомните или узнаете что-нибудь такое, что могло связывать вашу дочь со Стерджесом, пожалуйста, позвоните мне.

Он положил на стол свою карточку. Подвинув ее к себе, Уолден мельком взглянул на телефон.

– Обязательно.

– Буду сообщать вам о любых новых обстоятельствах.

– Я очень беспокоюсь о Викторе, – вдруг сказал Фишер.

– О каком Викторе?

– Виктор Руни. Они с Оливией встречались. Он так и не оправился от потрясения.

– Что вы имеете в виду? – спросил Дакуорт, отодвигая стул.

– Прошло уже три года, а он все никак не придет в себя. Стал много пить. Потерял работу. Винит всех подряд в том, что произошло. – Фишер посмотрел на Дакуорта в упор. – А больше всего себя.

– А в чем он себя винит? Это как-то связано со смертью Оливии?

– Да нет, упаси бог. Во всяком случае, я так не думаю. Когда это случилось, он пил с приятелем. У него стопроцентное алиби. Он должен был встретиться с Оливией, но задержался. Если только…

Уолден запнулся.

– Если что?

– Если только кто-то не пытается его выгородить. – Фишер посмотрел в окно. – А все эти переживания – всего лишь искусная игра. – Он покачал головой, решительно отвергая подобную версию. – Нет, вряд ли. Виктор, конечно, не подарок, но на такое уж точно не способен.

Дакуорт уже шел к выходу, когда его посетила новая идея.

– Можно спросить вас еще об одном человеке? Вы или Оливия были знакомы с Биллом Гейнором?

– Билл Гейнор? – переспросил Фишер. – Это ведь фамилия той убитой женщины?

– Розмари была его женой.

– Вот сукин сын. Так он был женат? Билл был нашим страховым агентом.

Рэндалл Финли и Фрэнк Манчини договорились пообедать в «Клевере», фешенебельном – во всяком случае, по меркам Промис-Фоллса – ресторане в городском предместье. Самому Финли больше нравились заведения типа бара «Кейзис» на Чарлтоне, но для деловых встреч он всегда выбирал «Клевер» с его белыми льняными скатертями, тонким фарфором и вымуштрованными официантами, которые никогда не пошлют вас куда-нибудь подальше.

Финли заказал столик в своем любимом закутке за перегородкой, создававшей иллюзию уединенности. Здесь он мог говорить свободно, не опасаясь, что его услышат другие посетители.

Он уже сидел за столом, когда в зал вошел Манчини, плотный приземистый мужчина, чем-то напоминавший пожарный гидрант, причем прекрасно одетый. Хотя Манчини всю жизнь занимался строительством, не в его привычках было разгуливать в каске. Темно-синий костюм от Армани, хрустящая белая рубашка и красный галстук.

– Не вставай, – остановил он Финли, который сделал попытку выйти из-за стола.

Тот остался сидеть. Пожав ему руку, Манчини расположился напротив.

– Что тебе заказать?

– Виски.

Финли махнул рукой официантке, на блузке которой значилось имя Кимми.

– Ты новенькая, Кимми? – спросил бывший мэр, когда девушка принесла им меню.

Она улыбнулась:

– Я здесь всего неделю.

Финли восхищенно покрутил головой, улыбнувшись в ответ.

– В «Клевере» все официантки красотки, но ты лучше всех. Посмотри, что за персик, Фрэнк.

Манчини ухмыльнулся.

Кимми приняла комплимент с застенчивой улыбкой.

– Что вам принести, джентльмены?

Финли заказал два виски. Когда официантка ушла, Манчини спросил:

– Тебе не кажется, что парень, которого застукали с малолетней проституткой, должен чуть поумерить свой пыл?

– Я просто сказал ей комплимент. А та история была сто лет назад.

– Но она стоила тебе поста.

– Я собираюсь его вернуть. Избиратели легко прощают грехи, особенно такие лохи, как в этом городе. В наши дни никто не обращает внимания на такие вещи. Вспомни Клинтона. Несмотря на скандальчик с этой стажеркой, он самый популярный из бывших президентов.

Манчини вздохнул.

– Мнишь себя вторым Клинтоном?

Финли с довольным видом рассмеялся.

– Ну, может, я и не так популярен, как старина Билл, но жители этого городишки не помнят, что ели на завтрак, не говоря уж о моих давнишних грехах.

– Здорово ты их прикладываешь, Рэнди. Если избиратели узнают, какими идиотами ты их считаешь, не видать тебе мэрства как своих ушей.

– Они не узнают. Вообще-то они неплохие ребята. А меня уже не изменишь. Ты же не хочешь, чтобы я был кем-то другим?

– Почему нет, Рэнди? Я бы предпочел сидеть в компании Аль Капоне. Как-то безопаснее.

Финли расхохотался. Манчини лишь скривил рот.

– Любишь ты меня подкалывать, Фрэнк, – добродушно произнес Финли. Потом слегка понизил голос. – Скажи-ка мне, что там у вас стряслось в этой киношке?

– О чем это ты?

– О чем я? Ты что, издеваешься? А взрыв этот чертов? А рухнувший экран? Четырех человек прихлопнуло как мух.

– Это трагическая случайность, только и всего.

– Да, да, я понимаю. Мы все в шоке. Но строго между нами, это твоих рук дело?

– Ты что, спятил? – завопил Манчини, привлекая внимание окружающих.

– Да тише ты, – осадил его Финли. – Хочешь сказать, ты здесь ни при чем?

– За каким чертом мне это надо? Это демонтажники натворили.

– А у меня другие сведения. Я слышал, они даже не приступали к работе.

– Это все треп. Они свою шкуру спасают.

– Не уверен. У тебя есть все возможности для этого.