— Извините, что прерываю, — громко начал я, подойдя ближе, — позвольте представиться. Филатов Александр Александрович. Удельный князь из Калуги, как вы меня только что окрестили, а я невольно услышал. Но знаете, товарищ Суслов, я с вами совершенно не согласен.

Михаилу Андреевичу сейчас было около семидесяти, но выглядел для своих лет он, надо сказать, неплохо. Даже с волосами ему повезло, хотя на его голове не осталось ни одного не седого волоса, в причёске не было проплешин. Он удивлённо повернулся ко мне и, поправив очки, начал пристально меня разглядывать, после чего холодно меня перебил:

— Не сомневаюсь. Что вы не согласны.

Он отвернулся дав этим понять, что не хочет продолжать разговор. Но я не собирался позволять ему соскочить. Нет уж. Он меня выслушает.

— Я не только не согласен, но и удивлён тем, что услышал, поскольку это абсолютная неправда. Мы, в Новом Пути действуем исключительно в рамках социалистической законности и в рамках той политики партии, которая была заложена во время коллективизации и которая поощряла труд колхозников. И мы с моими колхозниками, как раз не какие-то кулаки и индивидуалисты, а наоборот, действуем в полном понимании нужд страны. И даже в такой тяжёлый год как сейчас, мы, мало того, что выполнили все планы, но ещё и пожертвовали сверх этого, как только появилась такая возможность.

То, что мы делали это без особого желания я, конечно, не стал упоминать. Но по факту всё было верно.

— И какой реакции на эту пламенную речь вы ждёте от меня? — насмешливо поинтересовался у меня Суслов.

— А приезжайте к нам в колхоз, — тут же нашёлся я, — чем судить издалека, лучше посмотрите собственными глазами.

Глава 13

Вокруг меня и Суслова как-то сразу стало тихо. Многие с интересом следили за нашим разговором и теперь вместе со мной ожидали его ответа на моё приглашение.

Но я уже видел по его лицу, что вряд ли мне понравится то, что он сейчас скажет. Так и вышло. Он ещё раз смерил меня презрительным взглядом и отмахнулся как от назойливой мошки:

— Не думаю, что в вашем колхозе что-то сможет меня впечатлить. А тратить время на пустые разъезды я не намерен.

Вы ошибаетесь, — снова попытался я не дать ему соскочить, — и я намерен вам это доказать. У нас как в документах, так и в работе, всё абсолютно чётко и прозрачно. И вы сами можете убедиться в этом и увидеть, как мы выполняем все поставленные перед нами государством задачи и как помогаем развиваться сельскому хозяйству страны. Приезжайте в любое время, хоть в самый разгар посевной, и вы не найдёте к чему придраться.

— Не слишком ли вы много на себя берёте? Изъяны и слабые места есть у всех.

Я кивнул.

— С этим трудно поспорить. Но если люди заинтересованы хорошо выполнять свою работу, то способны справиться с любыми трудностями. И у нас дела обстоят именно так.

— Ладно, — махнул он рукой, — это всё софистика.

Он снова отвернулся от меня, давая понять, что разговор окончен.

Вот же упёртый. Этот Суслов — крепкий орешек. Его не то что переубедить трудно, но даже уговорить приехать и просто взглянуть на всё самому.

С другой стороны, я уверен, что правильно поступил сейчас, прямо высказав всё это при людях. Все и так знают, что он меня недолюбливает. Но теперь, возможно, кто-то если и не начнёт меня поддерживать, что маловероятно, то хотя бы займёт нейтральную позицию, а это уже немало, учитывая, что на этом банкете собрались далеко не последние по влиянию люди в стране.

Однако, кажется, я раньше времени решил, что разговор окончен.

Один из мужчин, сидящих за столом рядом с Сусловым решил вмешаться в беседу.

— А по-моему это всё очень интересно, — начал он, — я бы и сам с удовольствием познакомился поближе с хозяйством, опыт которого перенимают заграницей. С Кубы уже больше двух десятков запросов касательно наших теплиц. И это при том, что у них и так благоприятный для растениеводства климат.

Присмотревшись получше, я узнал в этом седом мужчине с открытым взглядом Мстислава Всеволодовича Келдыша. Президента Академии Наук СССР.

Что интересно, лично мы с ним никогда не общались. Так что было очень приятно, что он высказался сейчас таким образом.

Но даже ему Суслов ответил едко:

— Неужели у вас так много свободного времени?

— Что вы. Это ведь напрямую касается нашей с вами работы. Не всё можно узнать лишь из газет и отчётов. К тому же, товарищ Филатов, насколько я знаю, не собирается останавливаться. Они довольно активно сотрудничают с Виктором Михайловичем Глушковым.

Услышав это имя, Суслов закатил глаза. Уверен, то, что я с ним работаю мне очков в глазах нашего главного идеолога совсем не добавляет. Во всяком случае он весьма посодействовал тому, что проект Глушкова — ОГАС так и не был воплощён в жизнь.

Не знаю намеренно или случайно в устах Келдыша прозвучала его фамилия, но сейчас это всё-таки было мне на руку.

— Не все нововведения стоит принимать без оглядки. Часто модернизация не столько помогает сколько вредит обществу, делая людей более ленивыми и избалованными. Для социалистического государства такое неприемлемо. Нам всем стоит больше трудиться.

— Но и закрывать глаза на прогресс — тоже неправильно, — тут же возразил ему Келдыш, — да и товарищ Филатов прав, иногда стоит увидеть всё собственными глазами.

Я мысленно пожал Мстиславу Всеволодовичу руку.

— Что ж, — нехотя протянул ему в ответ Суслов, — возможно, я и найду время приехать к нему в колхоз этой весной.

— Ждём вас в любое время, — тут же ухватился я за его слова, — обязательно приезжайте. И вы, Мстислав Всеволодович, тоже приезжайте, — не забыл я своего неожиданного союзника.

* * *

Банкет закончился, и кроме этой небольшой пикировки с Михаилом Андреевичем, ничего интересного на нём не произошло.

Из приятного, за одним из столов я заметил Васнецова, и мы с ним немного поговорили. Я рассказал ему о произошедшем и о внезапной поддержке Келдыша, на что он мне ответил, что его это как раз не удивляет.

Не так давно они встречались и разговаривали в том числе и обо мне. Григорий Николаевич тогда откровенно высказался, что считает всё это напряжение вокруг меня абсолютно неоправданным и несправедливым.

И Мстислав Всеволодович с ним согласился. Так что, возможно, этот разговор даже как-то повлиял на сегодняшний вечер.

В общем, покинул я банкет даже в немного приподнятом настроении. Учитывая обстоятельства, приятно ещё раз убедиться, что меня окружают не только недруги.

Надеюсь, что это знакомство с Келдышем в итоге приведёт к какому-то более плотному сотрудничеству между нами. Идей-то для научных проектов у меня много, но порой важнее, чтобы было кому их предложить, да с положительным результатом.

Ну, во всяком случае, он вроде бы пообещал приехать к нам в колхоз в следующем году. Надо хорошо подумать, о чём с ним говорить, если это всё-таки произойдёт.

Ну а пока я вернулся в гостиницу к семье. Время уже было позднее, так что они встретили меня уже полусонные, да и я сам привык ложиться рано. В колхозе-то жизнь начинается с раннего утра, так что иначе просто не выживешь.

Крепко проспав до завтрашнего дня, мы пошли на совместную прогулку, как и договаривались.

В эти предновогодние и праздничные дни я хотел хотя бы несколько дней посвятить исключительно семье, полностью выбросив все рабочие дела из головы.

И сегодня стало именно таким. Мы недолго выбирали куда поехать. Конечно, центр. Пусть, каждый из нас уже видел и Кремль, и близлежащие улицы, а всё равно было приятно снова здесь оказаться, особенно сейчас, когда в воздухе витало новогоднее настроение.

Особенно это заметно было на Соборной площади площади. Мы попали туда в день, когда проводилась Кремлёвская ёлка. И Витя изрядно удивился, когда увидел, как сотни детей строем ходили по большому кругу, ожидая, когда кто-то из стоящих вокруг взрослых выдернет их из толпы.

Я объяснил ему, что это сделано потому что на саму ёлку взрослых не пускают, и они вынуждены ждать своих детей снаружи. Так что такой способ вернуть их всех обратно после массового мероприятия хоть и выглядел немного странно, но был вполне удобным.

Витя кивнул и какое-то время внимательно рассматривал детей. Все они выглядели очень счастливыми и держали в руках подарки. Так что он не мог не спросить:

— А как попасть на Кремлёвскую ёлку? Билет, наверное, дорогой…

— А вот и нет, — ответил ему я, — приглашения