– Я перешел от курения за ланчем к шести или семи косякам в день. Я почти не показывался в школе. Когда меня не было, учителя звонили домой, и я старался вернуться раньше родителей, чтобы удалить сообщение на автоответчике, или же придумывал подробное оправдание, почему я пропустил уроки.

В какой-то степени курение было неотъемлемой частью его образа малолетнего преступника; это был некий реквизит, как пистолет, который он потом демонстративно носил перед членами банды. Но вместе с тем марихуана помогала Неду чувствовать себя лучше. Под кайфом он был приветливее, разговаривал членораздельно и лучше справлялся в большинстве повседневных жизненных ситуаций – например, во время ужина с матерью.

– Я чувствовал, что я был таким, каким должен быть, – говорил он.

В десятом и одиннадцатом классе он начал экспериментировать с другими наркотиками, особенно с «диссоциативами».

– Я проводил остаток дня в ванной, выблевывая свои мозги… Потом, через два дня, я снова курил…

Вскоре он перешел на такие опиоиды, как перкоцет и викодин. Все больше времени Нед проводил под кайфом – или раздобывая кайф – в опасной обстановке округа Колумбия. Он начал грабить людей, угрожая оружием, и продавать наркотики, чтобы финансировать свою привычку. Но марихуана была его первой и основной потребностью. Когда он покупал ее в большем количестве в надежде продать, то часто переживал из-за того, что не сдержится и скурит все сам.

Хотя Нед наслаждался образом жизни мелкого преступника, он продолжал представлять свое будущее в колледже и, как ни странно, на плавательной дорожке бассейна. В этом смысле то, что он не мог контролировать свою привычку к марихуане, пугало его.

– У меня был календарь, и я пытался отмечать дни, когда мог обходиться без этого, но в конце концов я не мог обходиться без курения ни дня. В тот момент у меня открылись глаза. Я подумал: «Господи, Нед, это плохо, ты не можешь остановиться…» Я понял, что моя жизнь вышла из-под контроля, что я теряю свою жизнь. Мне хотелось умереть.

В мае 2011 года, когда Нед заканчивал десятый класс, его арестовали за продажу наркотиков в школе. Он попал на сорокапятидневную программу лечения с проживанием, где большинство его «коллег» находились под опекой государства или были рецидивистами. После освобождения он держался месяц, но вернулся к своей привычке почти сразу после того, как предстал перед судом.

– Я врал судье напропалую. Я говорил, что хотел бы взяться за ум и что мне нравится быть трезвым.

Кое-что в этом было правдой: вскоре после суда он признался матери, что употребляет наркотики, и серьезно задумался о лечении. Он поступил в местный колледж и стал посещать психотерапевта, который стал его наперсником на много лет. Нед также решил быть честным в другом аспекте и признался матери, что он гей. К его огромному облегчению, мать поддержала Неда. У него начались серьезные интимные отношения, и он стал работать в качестве тренера по плаванию. Казалось, Нед собрал заново свою разбитую жизнь. Но вскоре он попробовал героин, и тот захватил его так, как не могла захватить марихуана.

Однажды вечером, переживая из-за непростых интимных отношений и скучая по прежним приятелям, Нед принял приглашение одного знакомого пойти на тусовку. Неду нравилась энергичная музыка, яркие огни, бурлящая энергия. Когда знакомый предложил ему экстази, он взял, не размышляя ни минуты.

– Я хотел избавиться от самого себя, – рассказывал Нед, – и экстази определенно помогло мне в этом. Это было чертовски здорово. Музыка стала звучать в сто раз лучше – все звучало здорово, все было здорово, ты был счастлив. И все вокруг были тебе друзьями.

Вскоре Нед собрал группу приятелей на тусовке, один из которых принимал оксикодон. Нед тоже попробовал:

– Вау, я впал в ступор!

Кайф был таким фантастическим, что можно было перенести даже последовавший за ним рвотный приступ. Но, когда оксикодон стал слишком дорогим, Нед пошел проторенной дорожкой и снова начал нюхать героин.

Сначала он прибегал к нему один, реже два раза в неделю – в основном потому, что понял опасность привыкания:

– Это был тот наркотик, который я обещал себе не принимать.

Возможно, вначале Нед не принимал наркотик слишком часто, потому что он только нюхал или периодически покуривал травку; однако, когда он перешел на инъекции, потребность стала постоянной. Всего через три месяца после того, как он впервые попробовал оксикодон, Нед проводил дни напролет у друга в комнате, кололся, курил и смотрел телевизоР.Когда кайф ослабевал, он кололся снова.

– Ничто не могло сравниться с этим потоком тепла. Я жил ради этих первых пяти секунд после инъекции героина.

Поскольку Нед кололся перед сном, он часто не ощущал синдрома отмены – тупых болей, тошноты, холодного пота – примерно до полудня следующего дня. Его аппетит к наркотику возрос почти безгранично. Однажды, после того как Нед целый день кололся дома у друга, он ввел себе дополнительную дозу – только чтобы друг поволновался за него.

– Это уже слишком, – сказал друг. – Ты действительно придурок.

Нед просто оттолкнул его и снова укололся. И тут же отрубился. Когда он пришел в себя, друг смотрел на него с ужасом.

После этого первого случая передоза Нед «удерживался около трех дней», напуганный столкновением со смертью. Но, когда началась ломка, он больше не мог сдерживаться. Он начал закладывать вещи, чтобы купить дозу, кололся и посещал психотерапевта. Парадоксальным образом героин помогал Неду избавиться от чувства вины, которое он испытывал, когда врал психотерапевту и матери. Они верили, что Нед теперь свободен от привычки к наркотикам. Пристрастие к героину имело отрицательные последствия, но они были не такими болезненными, как жизнь с ощущением того, что ты мошенник и только прикидываешься «чистым».

Потом, однажды вечером, они с другом укололись в машине, припаркованной в центре Вашингтона. Укололись еще, хотя друг предупредил об опасности передоза; еще доза. Нед отмахнулся от очередных предупреждений. После уколов Нед завел машину и поехал вниз по Пенсильвания Авеню. Вдруг все вокруг почернело. Когда Нед пришел в себя, он был окружен полицейскими и санитарами «скорой помощи», которые спрашивали, что он принимал.

– Меня схватили и бросили на носилки. Я огляделся – Пенсильвания Авеню была запружена машинами на многие километры. Я повернулся и увидел, что зад моей машины перекрыл улицу, а передний бампер уперся в бордюр.

Позднее Нед узнал, что вырубился во время движения, а друг, боясь, что его упекут за наркотики, позвонил в 911 из кустов.

Санитары ввели Неду налоксон[11], препарат, который снижает разрушительный эффект передоза, и отвезли его в больницу.