хозяйству, экологии, природе, да и в социальном плане для жителей этих зон от водохранилища одни негативы, сегодня просто никто не хочет их считать.

Мы привыкли в России жить задним умом. Строительство каскада ГЭС на Ангаре нарушило экологию и водный режим когда-то самой красивой и чистой реки Сибири, воду стало невозможно использовать в питьевых целях, из реки ушла ценная рыба: стерлядь и осетр, вода покрылась сине-зелеными водорослями, шелковником, как ее называют ангарцы. Мы с детства были затуманены неправильными суждениями, что природа самовосстанавливается: оголенная поляна в лесу за десятки лет снова будет такой, какой была первоначально, в реках вода сама очистится и снова будет прозрачной и чистой, будет заполнена рыбой, но это далеко не так.

Если рассмотреть экономическую целесообразность построенных на Енисее и Ангаре ГЭС, то все они сегодня в основном работают на алюминиевую промышленность – магната Дерипаску, используют привозное бокситовое сырье из Африки.

До войны в районах Нижнего Приангарья, в поймах Ангарского и Тасеевского водных бассейнов проживало много людей, которые занимались сельским хозяйством, сеяли, косили и кормили скот, а зимой работали на золотых приисках ямщиками, но лесом не занимались. Вот на базе этих единоличных хозяйств в 30-х годах и были организованы колхозы. Они и тогда были малопродуктивны, поскольку хороших пашен не было – подтаежная зона, хлеба часто не созревали, да и у людей было больше страстишки к охоте, рыбалке, и чаще занимались они своим, а не общественным делом.

Вот и в нашем районе было сначала 12 колхозов, потом девять, потом шесть. Их всех объединили: слабого с сильным, и потом слабого со слабым, поля заросли кустарниками. Я район принял, когда в нем осталось лишь три колхоза, два из них были в районе Мотыгино – Пашинский (левобережье Ангары, на полях), второй на правобережных полях вблизи Мотыгино. И третий колхоз был в районе Кулаково. Кроме колхозов были два сельхозпредприятия, которые подчинялись золотой и лесной промышленности – «Решающий» и «Чистяки». Оставшиеся колхозы никто не мог ликвидировать, несмотря на их явную экономическую убыточность. За любой только один разговор о целесообразности ликвидации районный руководитель мог сразу лишиться своей должности, да еще при Хрущеве, который заставил всю партию работать на сельское хозяйство, и здесь никакие экономические доводы не принимались во внимание.

Здесь очень мощный торфяной слой почвы, урожайность зерновых была 12-15 ц/га. Не бывает засухи, неурожайности. Нормально растут овес, ячмень, рожь, кормовая пшеница. Из овощей – картофель, капуста, морковь, свекла, помидоры и огурцы. На зиму нужно было завозить для длительного хранения только лук и чеснок. По опыту работы в Татарке когда-то ссыльных кулаков – всегда на Ангаре был очень высокий урожай, и широко было развито животноводство. Несмотря на отсутствие достаточного количества пахотных земель и таежную зону, тот колхоз до войны был участником на ВДНХ. Но кулаки бывшие разбежались, разъехались, и передовой опыт пропал.

Теперь, когда промышленная зона была выделена и не занималась сельским хозяйством, нами никто не хотел заниматься из сельского крайкома. Я встал на сторону тех, кто поднимал вопрос о ликвидации колхозов и преобразовании их в совхозы с подчинением промышленным предприятиям. Сначала я сделал разведку в краевых организациях, там были не против, но со своей инициативой выходить в Москву отказались – добивайся сам, и сам потом расхлебывай. Теперь нужно было искать союзников в районе.

Особую активность в ликвидации колхозов у нас проявил председатель одного из колхозов – Сергей Прокопьевич Машуков. Он с этим хозяйством вдоволь намучился. Несколько лет назад его по мобилизации райкома направили на укрепление сельского хозяйства. Сергей Прокопьевич из бывших шоферов-дорожников, из местных ангарцев. Человек волевой, и он научился, как работать с советскими партийными чиновниками. Без специального образования, самородок и талантливый организатор. Он умел пробить любые вопросы. Представится такой казанской сиротой, что каждый его пожалеет, а сам-то со смекалкой цыгана. Как председатель колхоза «Сибиряк» он направился в Москву за помощью, заручившись поддержкой руководства района и начальника УРСа совнархоза Петра Семеновича Иванова по упразднению колхоза. Прошел там все нужные инстанции, и наполовину вопросы удалось решить. Согласие есть, а постановление правительства никто не подписывает. И лишь со второго захода вышел документ о передаче колхозов в ведение совнархоза и присоединении их к уже действующим подхозам. Назначены и новые руководители этих хозяйств – Машуков и Подорожный, ранее работник НКВД, человек упорный, но сельхозработник слабоватый.

Нужно отметить, что на Ангаре сельское хозяйство получило более глубокое развитие по сравнению с североенисейским. Здесь был более мягкий климат, лучше почвы, дней на двадцать позже ложится снег, и настолько же раньше начинает таять. Поля находились на низменных участках, в поймах рек. В Приангарье были свои энтузиасты по выращиванию ранних огурцов и помидоров в парниках, а также в пойме рек. Такой садовод, как А. Сувальда, выращивал арбузы и дыни, в его саду росли яблоки, ягоды – земляника, виктория. Сувальда был из ссыльных, он вывел много сортов семян, устойчивых для роста в местных условиях. Теперь у нас было еще одно преимущество по отношению к колхозам Богучанского и Кежемского районов – вся выращенная продукция не шла в госпоставки, а реализовалась на месте, в районе.

В нашем объединенном районе геология теперь стала особой отраслью промышленности: три геолого-разведочные стационарные экспедиции. Этого ни в одном районе края и Тувы не было. Я уже касался деятельности АГРЭ, поэтому вкратце опишу деятельность других.

Стрелковская экспедиция занималась разведкой вновь открытого Горевского месторождения свинца, цинка, серебра и кадмия, по масштабам оно предварительно оценивалось как самое крупное месторождение этого генетического типа Советского Союза, и по нему было издано специальное постановление правительства. Ее работа была под контролем и министерства, и крайкома партии. Сам объект, на котором шли геолого-разведочные работы, находился около 40 км от устья Ангары вверх по течению. Здесь же был, или, вернее, строился и поселок геологов временного типа. Тогда был в геологии такой порядок: при разведке крупных геологических объектов создавались временные базы для жилья и ремонта техники, производственные объекты.

Начальником экспедиции был Марк Львович Шерман, главным инженером Иван Николаевич Загорулько, главным геологом была Анастасия Тимофеевна Стеблева, потом Евгений Иванович Пельтек, техруком по бурению Владимир Алексеевич Тушканов. Все эти геологи были из геологических экспедиций края, еще молодые по возрасту, специально для этих срочных и ответственных работ подобраны. Работы шли в скором темпе, совнархоз нас подгонял, поскольку собирался сразу после разведки начать его эксплуатацию.

Месторождение по горнотехническим условиям было весьма сложным, поскольку одна треть его находилась