– Ну, грязно здесь у тебя…

Он отпустил ее, повернулся спиной.

– Тряпка в ванной… Я скоро.

Ян сел в машину, выехал со двора. Его «скоро» растянулось часа на три. Леся и убраться успела, и душ принять. Она собралась примерить платье, когда он вернулся.

– Убралась? – сухо спросил Ян, осмотрев дом.

Леся уныло кивнула. Она старалась, и вроде бы неплохо получилось, но Ян и не думал ее хвалить.

– Давай на кухню, посмотрим, как ты готовишь.

Голос его звучал невесело, да и на Лесю он смотрел как на нежеланного гостя. Съездил куда-то, и настроение изменилось – с хорошего на плохое. Но к плите он ее подпустил. И велел приготовить что-нибудь вкусненькое. А сам вышел во двор.

Готовить Леся не умела. Яичницу пожарить, картошку сварить, овощей нарезать – вот и вся кулинария. Но все-таки она смело взялась за нож – накромсала мяса, обжарила его в луке, сверху засыпала кое-как нарезанной картошкой. Вроде ничего получилось. Правда, Ян так не думал. Плеваться он не стал, кривиться тоже, но сказал, что его жена готовит лучше. И водку по стопкам разлил, как будто для того, чтобы заглушить во рту дурной вкус.

– И где ваша жена? – обиженно спросила девушка.

– Здесь.

– Не вижу.

– Не видишь. А она все равно здесь… Ну, чего таращишься? Давай!

И он поднял стопку, Леся взялась за свою. Выпила, не чокаясь. Не так уж и трудно было понять, почему его жена здесь, хотя на самом деле ее не было.

– Я не понял! – Он возмущенно посмотрел на нее. – Ты что, за упокой выпила?

Леся растерянно захлопала глазами. Если она что-то сделала не так, пусть он скажет.

– Моя жена живая, поняла?

Леся покорно кивнула. Она согласна на живую жену, лишь бы Ян не смотрел на нее с пугающим осуждением.

– А может, и умерла, – немного подумав, с душевным надрывом сказал он.

Она молчала, не смея влезть в его мысли. Она чувствовала мужчин и знала, какое у Яна сейчас настроение. Как бы под горячую руку не попасть.

Он снова наполнил стопки, выпил, не дожидаясь ее.

– Тебе нравится быть шлюхой? – озлобленно спросил он.

Леся опасливо мотнула головой.

– А ей нравится! – продолжил он.

Девушка опустила голову. Ей все равно, как там и что, и пусть он об этом знает.

– Я ее хочу за это наказать…

Леся кивнула. Пусть что хочет, то и делает.

– Но ее нет.

Она с опаской глянула на Яна. Нехороший у него взгляд, одержимость в нем, невменяемость. Она хорошо знала, чем все это может закончиться.

– А ты здесь!

Он резко потянулся к Лесе, схватил ее за руку, сорвал с места и увел в спальню. Там он швырнул ее на кровать, перевернул на живот и задрал подол платья. Какое-то время он стоял без движения, затем сказал.

– Но наказывать я тебя не стану. Потому что ты – это не она…

Он взял ее не грубо, без жестокости, но и нежности она не почувствовала. Он заботился только о себе, и плевать, хорошо Лесе или нет. Впрочем, она и не думала жаловаться…

Кофе бодрит, но если перебрать с ним, он клонит в сон. А Люба выпила уже пять чашечек, и все – двойной «эспрессо».

– Ну почему? – с тоской спросил Леша.

– Потому! – Она не выдержала, потянулась за сигаретой.

Кофе она готовила, чтобы не сидеть на месте и не смотреть на Карцева. Достал он ее своим нытьем. Не тот он мужчина, который ей нужен. Да и не мужчина он, так, пародия на него. Рак на безрыбье.

Не звала она его к себе, и где живет, не говорила. Так нет, он к маме заявился, разжалобил ее, выпытал адрес. Есть у него такая способность, без мыла в любую дырку… Но Люба не любая, и Леша должен это понять. Только вот не хочет он этого знать. Она прямо сказала ему, что возврата к прошлому нет, а он все ноет и ноет. Почему? Зачем? Что такого он сделал?..

И еще она пила кофе, чтобы не тянуло на сигареты. Глеба прибили – курила, капитан Одинцов наезжал – снова за сигарету. И сейчас хотелось курить, но она старалась удержаться. Было время, когда она курила, как паровоз, ничего в том хорошего.

– Я же узнавал, труба твоему Глебу! Не выйдет он из комы!

– Узнавал?

– Узнавал.

– А может, кто-то сказал?

– Кто сказал?

– Братец твой, например… Может, это ты Глеба заказал?

– И ты туда же! – сник Леша.

– А кто еще?

– Да Вадиму досталось. Братва на него наехала, – вздохнул Карцев. – Оправдываться пришлось. И перед братвой, и перед ментами…

– Оправдался?

– Оправдался. Только с работы вылетел.

– Чего так?

– Уволили его, чтобы этого, Одинцова не злить. Он же к самому Лукомору ходил, наезжал на него.

– Одинцов? К Лукомору? – оживилась Люба.

– Да крутой, говорят, мужик…

– Скажи ему спасибо, что тебя тогда в кафе не убили.

– Ну да, он это был, – уныло сказал Карцев.

– Интересный мужчина, – колко улыбнулась она.

– Ну, я бы не сказал… – поморщился Леша. – Лысый, как колобок…

– Не знаю, мне нравится.

– Ты это нарочно? – раздраженно спросил он.

– А ты не ревнуй! Ты думай, как оправдываться будешь… Когда ты приехал, вчера?

– Ну да, вчера… Я хотел вчера зайти…

– А мне все равно, хотел ты или нет… Ты не передо мной оправдывайся, Одинцов тебя спрашивать будет. Вдруг ты без своего брата Глеба наказал…

– Ты это серьезно? – озадачился Леша.

Люба язвительно усмехнулась. Не знала она, как поведет себя Одинцов, об этом можно было только догадываться. Просто она хотела видеть его, поэтому и заговорила о нем.

В дверь вдруг позвонили. Леша пугливо вздрогнул. Вдруг действительно мент по его душу пожаловал?

– Ну что я говорила!

Но в жизни так не бывает, чтобы раз, и все как по заказу. А если бывает, то не со всеми… Люба уже привыкла, что ей не везет, хотя еще и не смирилась.

Но за дверью действительно стоял Одинцов. Люба обрадовалась ему, широко улыбнулась, выражая свои чувства. Возможно, он решил, что у нее возникло желание броситься ему на шею. Ну и пусть он так думает… И на шею она ему бросится – лишь бы только он не донимал ее своей работой.

Скорее всего, он для того и пришел, чтобы задавать свои ужасные вопросы. Он же по-прежнему ее подозревает…