— Исходя из результатов лабораторного исследования, я дал указание ввести Бобровниковой инсулин в дозе, соответствующей уровню глюкозы. Медицинская сестра Игнатьева, сделав укол, самовольно покинула рабочее место, отправилась на перекур той же Ковригиной. Тем временем оставшаяся без присмотра женщина впала в коматозное состояние. Реанимационные мероприятия оказались бесполезными. Бобровникова скончалась.

— Ну-с, Ковригина, теперь прошу вас объяснить, каким образом вы выдали результат, который привел к смерти больной? — саркастически ухмыльнулся Стрельцов.

Наташа поднялась, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

— Антон Степанович говорит неправду, — произнесла она звенящим от напряжения голосом. — Уровень глюкозы в крови Бобровниковой был два с половиной! Два с половиной, а не двадцать один с половиной! Я тут же сообщила об этом Переходько телефонным звонком.

— Ложь, — невозмутимо перебил ее Переходько. — Вы мне не звонили.

— Что же это такое, коллеги? В наших стенах слово «ложь» не звучало ни разу! Что у нас происходит? — гневно вскричал Стрельцов. — Что ж, придется продемонстрировать наглядно, кто здесь лжец! Николай, компьютер включен? Дай нам на экран историю болезни Бобровниковой.

На экране с заставкой «Медиум» началось движение, поползли фамилии пациентов. Указатель уткнулся в Бобровникову, мигнул, и история болезни Зои Михайловны открылась взору присутствующих. За эти несколько мгновений Наташа почти успокоилась: сейчас все станет на свои места! Но когда курсор дошел до четвертого января и застыл возле таблички в две строки, она обомлела. Там значилось: «Вид исследования — уровень глюкозы в крови. Показатель — 21,5 ммоль/мл». Строкой ниже было написано: «Исследование проводила врач-лаборант Ковригина Н. С.».

Этого не может быть! Потому что этого не может быть никогда! Она же повторила исследование еще раз, прежде чем ввести цифры в «Медиум». Ошиблась при вводе? Вбила лишнюю единицу? И. эта ошибка стоила Бобровниковой жизни?

Теперь только повеситься…

Зал шумел в негодовании, на нее оглядывались, взирая как на прокаженную. Казалось, еще минута — и стая набросится и раздерет ее когтями и зубами… Спокойно, держи себя в руках. Наташа зажмурилась, отчаянно вспоминая, как она вносила результат… Нет же! Ничего она не перепутала! Никто ее не отвлекал, она была сосредоточена и обеспокоена низким уровнем сахара. И тщательно следила за тем, что внесено в компьютер, так как исправления в программе были невозможны! При описке можно было лишь сделать другую запись и указать, что предыдущая — ошибочна. И если бы она вбила не ту цифру, то конечно же сделала бы новую запись. Но она все записала правильно! Опомнившись от первого потрясения, Наташа была в этом уверена. Кроме того, она внесла результаты в «лист учета результатов проведенных анализов», который велся постоянно, изо дня в день!

— Здесь какое-то недоразумение! — вскричала Ковригина. — Я вносила в компьютер цифру два и пять! Я помню это совершенно точно!

Зал негодующе гудел. Слышались выкрики:

— Да гнать ее надо поганой метлой!

— Под суд, вот куда!

Стараясь перекрыть шум, Наташа кричала:

— Кроме того, я внесла результаты в «лист учета результатов анализов», можно посмотреть там! Я четко помню, что запись была та же — два и пять!

Здесь, как будто по заранее написанному сценарию, вскочила Баркова:

— По поводу «листов учета» могу сообщить следующее: «лист учета» за четвертое января исчез. Его нет в папке. За третье и пятое января есть, а за четвертое — нет! — Она торжествующе взглянула на побледневшую Наташу и продолжила: — Я думаю, Ковригина, узнав, что Зоя Михайловна скончалась, и боясь ответственности за содеянное, уничтожила лист «учета анализов». Куда вы его дели, Наталия Сергеевна? Спустили в унитаз? Сожгли во дворе, там, где имеете обыкновение курить в рабочее время?..

Наташа взглянула в лицо генерального директора. Оно, как всегда, было непроницаемо, но глаза… От этого взгляда можно было выброситься в окно.

Наташа выскочила из зала, не среагировав на грозный окрик Стрельцова: «Куда вы? Вас пока никто не отпускал!»; она скатилась по лестнице на второй этаж, кинулась в лабораторию… Только бы найти! Только бы не пропало. Руки дрожали, ящик стола никак не поддавался. Наконец она выдвинула его, сбросила на пол пару справочников, которыми был прикрыт ее тайник: копии распечаток всех исследований, которые она делала. Лист за четвертое января лежал сверху. Она впилась в него глазами. Четко и ясно черным по белому было написано:

«Пациент: Бобровникова 3. М.

Вид исследования — уровень глюкозы в крови. Показатель — 2,5 ммоль/ мл.

Исследование проводила врач-лаборант Ковригина Н. С.».

Прижимая бумагу к груди, Ковригина понеслась наверх, перепрыгивая через ступени. Прямо в горле ощущалось бешеное биение сердца.

Когда она влетела в зал, Баркова громко обличала курирующего лабораторию Ивана Борисовича Стоянова, который «…взял на работу черт-те кого, аферистку и прощелыгу… И теперь всей клинике век не смыть позор!..».

Увидев Ковригину, она вдохнула было, чтобы продолжить, но смолкла под взглядом Наталии Сергеевны. Наташа чувствовала, что в данный момент готова убить Баркову.

И для этого ей достаточно просто взгляда.

В полной тишине она прошла к столу, где сидела верховная власть. Не глядя на Стрельцова, словно его не было вообще, протянула листок генеральному директору и, стараясь быть спокойной, проговорила:

— Вот! Посмотрите, пожалуйста! — и задохнулась от неожиданного спазма, перехватившего горло.

В кабинете генерального директора находился сам хозяин, Стрельцов, Стоянов, Переходько и Баркова. А также руководитель службы безопасности фирмы.

— Ну и как вы все это объясните? — спросил генеральный. — Антон Степанович, прошу вас, объяснитесь.

— Но… — Переходько был явно растерян. — Но в «Медиуме» были другие цифры, может быть, она их исправила?

— Она — это кто?

— Ковригина.

Генеральный повернулся к начальнику службы безопасности:

— Сергей Андреевич, Ковригина может вносить изменения в «Медиум»?

— Нет, у нее не тот уровень доступа. Она могла бы внести новую запись, но исправить существующую — нет, не могла. Правом вносить изменения в истории болезни пациентов наделены лечащие врачи и руководители подразделений. То есть внести изменения в результат анализа Бобровниковой мог и доктор Переходько, и какой-либо другой врач, и заведующая лабораторией Баркова. А вообще, каждый «вход» в историю болезни фиксируется. И фиксируется фамилия «входящего». Так что можно легко вычислить…

— Понятно. Что ж, пока все свободны. Доктор Стоянов, задержитесь, пожалуйста.

Когда все вышли, генеральный распорядился:

— Позвоните Ковригиной, отпустите ее домой, какой из нее сегодня работник… В состоянии, до которого ее нынче довели, немудрено и в самом деле напутать что-нибудь. Баркова на месте, пусть заменит Наталию Сергеевну…