Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Иди сюда, — Синегривка крепко обвила хвостом его маленькое тельце и прижала к своему животу. Потом наклонилась над ним, чтобы малыш не видел, как Змеезуб вносит в лагерь мертвое тело его матери.
Синегривке казалось, что сердце ее сейчас разорвется. Слишком много боли.
— Белогривка не вернется.
Белыш серьезно посмотрел на нее своими круглыми голубыми глазами.
— А когда она придет?
— Никогда.
— Почему? — опешил котенок. — Разве она меня больше не любит?
— Очень любит, — прошептала Синегривка. — И всегда будет любить. Но сейчас она в Звездном племени.
Белыш озадаченно склонил голову к плечу.
— А мне к ней можно?
Синегривка покачала головой.
— Но ведь Гусохвост и Пышноус все время ходят в гости к небесным котам! — возразил Белыш. — Я тоже могу пойти с ними.
— Это не так просто, — прошептала Синегривка.
С каждым словом она чувствовала себя все более и более беспомощной. «Как объяснить ему все, не разбив малышу сердце?»
Она в отчаянии посмотрела в круглые голубые глазенки Белыша. И поняла горькую правду. Боль утраты коснулась не ее одну. Белогривка была не только ее сестрой — она была матерью Белыша и подругой Остролапа. Их сердца тоже будут разбиты.
— Она умерла, Белыш. Ты больше никогда ее не увидишь. Не почувствуешь ее запах, не услышишь голос и никогда не прижмешься к ее теплому боку.
Зарянка тихо юркнула к ним под ветки.
— Я буду кормить тебя, малыш, и ты будешь спать в моем гнездышке вместе с Чернушкой и Снежинкой, — ласково промурлыкала она.
— Не надо мне ни твоего молока, ни твоего гнезда! — закричал Белыш. — Я хочу мою маму!
Выскочив из-под ветки, он протиснулся мимо кошек и выбежал на поляну, где лежало тело его матери.
— Я тоже хочу уйти вместе с тобой, я хочу туда где ты! — заплакал малыш, зарываясь носом в холодную шерсть Белогривки.
Раздавленная болью, Синегривка глубже зарылась в ветки.
— Я посижу с ним, — шепнула Зарянка.
Взъерошенный Остролап ворвался на поляну и ринулся под ветки поваленного дерева.
— Что ты с ней сделала? — заорал он, с ненавистью глядя на Синегривку. — О чем ты думала, когда завела ее к Гремящей тропе? Она должна была сидеть в детской с Белышом!
— Я… Прости… Мне так жаль…
— Как ты могла позволить ей подвергнуть себя опасности, когда знала, что у нее остался котенок? — прошипел Остролап.
Синегривка отрешенно смотрела на обезумевшего от горя отца Белыша. Он был прав. Это она во всем виновата.
— Отойди, — рявкнул Вихрегон, вырастая за спиной Остролапа.
Он отодвинул плечом ветки, освобождая разъяренному коту дорогу.
— Своими криками ты никому не поможешь.
Остролап попятился назад и ушел, бросив испепеляющий взгляд на Синегривку.
Вихрегон сел рядом с ней. В глазах его застыла печаль.
— Змеезуб мне сказал.
Синегривка опустила глаза.
— Почему я всю жизнь должна терять? — прошептала она. — Я потеряла Лунницу, а теперь Белогривка… Почему они должны были умереть?
— Это известно одному только Звездному племени, — покачал головой Вихрегон.
— Значит, это племя тупое и жестокое! Ненавижу его!
— Жизнь продолжается, — прошептал Вихрегон, прижимаясь к ней. — У тебя остались другие соплеменники.
— Это не то! Лунница и Белогривка были моими близкими!
— Ты нужна своему племени, оно полагается на тебя, как это делали Лунница и Белогривка. И даже больше.
— Мне наплевать на всех! Мне нужны они!
Вихрегон погладил ее хвостом по вздрагивающему боку.
— Я знаю, что тебе не плевать. И еще я знаю, что ты никогда не подведешь своих соплеменников. Ты должна жить дальше — охотиться, сражаться ради своего племени.
Не дождавшись ответа, Вихрегон лизнул Синегривку между ушей и отошел.
Она впилась когтями в землю и с ненавистью посмотрела на бледное голубое небо, перечеркнутое ветками.
«Какой смысл жить в племени и быть воительницей, если не можешь спасти от смерти своих близких?»
Синегривка рассеянно подцепила когтями мертвую мышь, потом разжала лапу, и мышь упала обратно на землю. Есть совершенно не хотелось.
Синегривку мутило от одного только запаха добычи. Она в одиночестве лежала на краю поляны и из-под полуприкрытых век наблюдала за соплеменниками. Они вылизывали друг друга перед предстоящим Советом, весело перекрикивались и шутили, как будто Белогривки никогда не было на свете, хотя после ее смерти прошло всего поллуны. Даже Белыш теперь все время ходил хвостом за Зарянкой и весело играл с Когтишкой перед детской.
Синегривка покатала лапой мышь, обваляв ее в пыли.
Пятнистый отошел от кучки воинов, ужинавших в зарослях крапивы. Он посмотрел на мышь.
— Эту добычу теперь можно выбросить, — спокойно сказал он, дернув хвостом. — Солнцезвезд хочет, чтобы ты пошла на Совет.
Синегривка вздохнула.
«Ах, Солнцезвезд хочет? Ну а я не хочу!»
Чего она не видела на этом Совете? Идти долго, ночи холодные… И потом, с какой стати Пятнистый делает ей замечания? Он ей не наставник! Она давно уже взрослая воительница!
— Пора пересилить себя, — сказал Пятнистый, сурово глядя на нее. — Я старался по возможности освобождать тебя от охоты и патрулирования, но в свободное время ты просто слонялась по лагерю. Может быть, тебе полегчает, если ты начнешь вести себя, как подобает воительнице? Для начала — выполнять свои обязанности, — он посмотрел на Белыша, возившегося с Когтишкой на песке. — Кстати, ты могла бы проявлять побольше интереса к малышу.
Синегривка равнодушно посмотрела на племянника. Зарянка ухаживала за ним, как настоящая мать. Она любила и баловала его сверх всякой меры, так что малыш не нуждался в Синегривке. Что касается Грозового племени, то оно прекрасно обходилось без ее помощи. После щедрой поры Зеленых листьев Грозовые коты стали даже толще и пушистее, чем Речные!
Низкое рычание вырвалось из горла Пятнистого.
— Раньше ты все свободное время проводила с Белышом. Теперь ты вообще не заглядываешь в детскую. Наверное, малышу кажется, что он потерял не одну мать, а сразу двух.
Синегривка с ненавистью посмотрела на глашатая. Зачем он делает ей еще больнее? Разве она и без того мало страдает? Но Пятнистый продолжал: