class="p1">– Если относительно состояния Евгении Петровны, то не имею права на них отвечать, – начал вновь сопротивляться заведующий отделением.

– Но и дочери вы ничего конкретного не сообщили, – заметила я.

– Сказал как есть, другой информации на данном этапе нет, – сухо ответил врач.

Я вышла в коридор и попросила Аню:

– Зайдите в кабинет, пожалуйста.

– Говорила же вам, доктор не пойдет на контакт, – отозвалась молодая женщина и направилась к врачу.

Дальнейшая наша беседа проходила странным образом. Сначала Эдуард Львович попросил Анну подписать согласие на наше нахождение в помещении в момент, когда мужчина будет отвечать на ее вопросы. Потом мы с Сеней задавали вопрос Ане, а та повторяла его врачу. Когда дело дошло до просьбы о взятии крови, девушка удивилась:

– Зачем вам это?

– Надо провести анализы, которые не входят в ваш контракт, они могут прояснить картину, – растолковал Собачкин.

– Договор подписывали папа, мама и я, – начала объяснять Аня. – Папа всегда ответственно относился к составлению любой бумаги. Если он не захотел включить в договор с клиникой подобные исследования, значит, они не нужны.

– Верно, – кивнул Эдуард Львович, – зачем зря мучить больного человека?

– Если отдадим кровь в лабораторию, это поможет маме выздороветь? – поинтересовалась Анна.

Эдуард сложил руки на груди:

– Давайте включим логику, прогоним эмоции. Что имеем сейчас у госпожи Морозовой? Инфаркт, инсульт, еще один мозговой удар. Что значит «выздороветь»? Вернуться к обычной жизни в полном объеме. От всей души желаю больной встать на ноги, мы постараемся ей помочь. Но пока наблюдаем тяжелую картину. И надо понимать, что Евгения Петровна вряд ли сможет работать, вести домашнее хозяйство. Как дела пойдут завтра? Надеюсь, в лучшую сторону. Сделать забор крови несложно. Вы оплачиваете счет, приходит медсестра. Если настаиваете, то пожалуйста. Мне просто жаль человека. Зачем лишние манипуляции?

– У Ивана Ильича случился инфаркт, потом инсульт, – напомнил Собачкин, – а теперь то же самое произошло с Евгенией Петровной. Вопрос: вы совершенно уверены, что комбинация изоквадрил-метагорол-фаропаин [4]не вводилась Морозовой?

– Подобное невозможно, – отрезал Эдуард.

– Почему?

– Для начала – я не прописывал данные препараты, – повысил голос врач, – и если их вводить одновременно, то…

Доктор замолчал.

– …то сердечно-сосудистая система человека пойдет вразнос, – договорил за него Семен. – Инфаркт, инсульт, инфаркт, инсульт. Определить наличие следов этих лекарств можно с помощью анализа крови. По какой причине упорно не желаете его провести?

– В моем отделении это невозможно! – взвился заведующий. – Тут вам не шалман какой-то, а клиника с прекрасной репутацией.

– У вас этих лекарств нет? – уточнил Собачкин.

– Почему? Есть, – возразил Эдуард. – Но в названном вами сочетании они никогда не вводятся больному. Никогда! У врача нет желания убивать пациента.

– Доктора бывают разные, – не выдержала я. – Одного из них звали Йозеф Менгеле.

– Ладно, – кивнул Семен, – больше не настаиваем на проведении анализа. Но если больная…

– …умрет… – прошептала Аня.

– Если Евгении Петровне станет лучше, – продолжил Собачкин, – мы расскажем ей про свои подозрения и сделаем исследование в независимой лаборатории. Уверены, что там не обнаружится следов препаратов? А если наоборот? На вас тогда могут подать в суд за неправильное лечение госпожи Морозовой. Да и ваше стойкое сопротивление проведению забора крови вызывает подозрения.

– Да! – подпрыгнула Анна. – Почему отказываетесь? А?

– Не вижу смысла в трате денег, – пожал плечами Эдуард.

– Хотите научить дочь больной, как ей распоряжаться собственными средствами? – прищурился Собачкин.

– Еще чего! – вмиг разозлилась девушка. – Немедленно сделайте то, о чем просят детективы.

Эдуард потянулся к трубке.

– Стойте! – взвизгнула дочь Евгении. – Не надо звать медсестру! Вы лично займетесь процедурой. На моих глазах! Встану рядом. Потом пойду с вами в лабораторию, вы передадите одну пробирку сотруднику. Другую возьму себе и лично отдам на исследование в другое место. Если откажетесь от такого плана, подам на вас, на медцентр и на его владельца в суд!

Доктор поднялся:

– Анна Ивановна, вам необходимо надеть одноразовую «пижаму», шапку, маску, бахилы-сапоги и перчатки. Для Евгении Петровны губительна любая инфекция.

– Без вас знаю, – буркнула Анна, потом перевела взгляд на меня и прошептала: – Очень боюсь навредить мамочке! Вы уверены, что ей не станет хуже?

– Это просто укол, – ответила я. – Наверняка у больной стоит катетер. Ведь так? Аня, задайте этот вопрос врачу.

– У мамы стоит… э… катетер?

– Да, – коротко ответил врач.

– Ей не причинят боль?

– Нет, – сквозь зубы отрезал хозяин кабинета.

– Тогда пошли, – скомандовала наша клиентка.

Глава двадцать третья

– Слушай внимательно, – затараторила Олеся. – Надо полностью исключить меня из подозреваемых. Валерка должен точно знать, что я вообще ни при чем, а запись нежного воркования в его автомобиле сделала любовница! Она гадина! Решила поставить законную жену в известность о своем существовании! Поняла, о чем говорю?

– Не очень, – призналась я.

Воротникова вытащила из кармана мобильный:

– Слушай.

– Это платье мне катастрофически мало, – произнес незнакомый женский голос, – даже не застегивается на груди.

– Верно, – согласился баритон, – плохо сидит.

Я сразу узнала Валерия.

– На мой взгляд, лучше синее, – продолжило сопрано, – красное не годится.

– С цветом берлинской лазури плохо сочетаются изумруды на твоей шее.

– Тогда белое?

– Белое для невесты!

– Его можно и просто так носить. Ладно, если тебе не нравится белое, а красное сидит по-уродски, то третья вешалка справа.

– Желтое? Терпеть не могу этот цвет.

– Почему? Посмотри!

– Ксюша, немедленно верни шмотку на место. Любая женщина в ней будет выглядеть, как перезрелая канарейка.

– Зато колье с изумрудами будет смотреться на таком роскошно, – возразила спутница Валеры.

Леся всхлипнула:

– И как тебе? Валерка покупает своей… платьишко. И уже подарил колье. Между прочим, со мной он в магазин в последний раз ходил лет десять назад.

– Ну, – замямлила я, – ну… Как к тебе запись попала?

– Почуяла, что супруг налево глядит, положила ему в сумку «шпиона». Отличная штука, включается дистанционно, присылает все, что снимает, на почту. В интернете купила. Лоханулась, взяла подешевле, а там время записи – всего ничего. Но, с другой стороны, зачем долго слушать? Все ясно! Мужик решил шлюху приодеть.

Олеся схватила трубку, потыкала в нее пальцем:

– Вот это послушай, уже другая запись.

Я опять уставилась на мобильный Воротниковой.

– Платье есть, – засмеялся Валера, – колье, серьги тоже. Может, теперь шубку?

– Летом? – удивилась девушка.

– В журналах фото часто публикуют, как селебрити вечером набрасывают на плечи манто.

– Фу! Моветон.

– Шуба – и в Африке шуба. Поехали.

– Куда?

– В меховой бутик, сейчас посмотрю, какой получше, подороже.

– Ладно, как хочешь.

– План на завтра есть?

– Давай в четырнадцать. Подойдет?

– Конечно. Ты уже успеешь все сделать?

– Издеваешься? Времени с десяти часов полно.

– Как приедешь, позвони. Только