Пока я отвечал на вопросы старшего следователя, вертолет ФСБ сделал над нами круг, выбирая место для посадки, и не нашел ничего лучше, чем приземлиться прямо на дорогу. То есть полностью перекрыть движение в обе стороны. Но движения, к моему глубокому удивлению, не было никакого.

Утро уже наступило, и многие жители пригородов Махачкалы, что работали в самой столице республики, в это время обычно едут на работу. Значит, дорога была перекрыта. И перекрыта она была, скорее всего, ментами, что меня еще раз убедило в том, что во всей истории с нападением на нашу машину менты играют не самую последнюю роль. Ментовская форма на бандитах не была случайностью. Они, конечно, готовились к абсолютно противоположному результату. Надеялись, вероятно, что некая банда сможет справиться с единственным офицером спецназа ГРУ и с невооруженным водителем. Но вместо этого банда нарвалась на офицера и пятерых хорошо вооруженных и отлично подготовленных солдат, которые только что вышли из боя и еще не успели полностью расслабиться.

Я, конечно, не вполне уверен, что нападение и на одного офицера гарантировало успех действий бандитов в полицейской форме. Офицер мог, естественно, пострадать сам, но и часть бандитов обязательно уничтожил бы. А так, при существующем положении вещей, потери были только с одной стороны, чего вообще-то и следовало ожидать.

Но дорога была перекрыта заранее. То есть полиция готовилась никого постороннего не допустить к месту, где должны бы были разворачиваться события. Потому что свидетели им были не нужны. И в двух черных внедорожниках тоже сидели не случайные люди, у которых инспектор ДПС, поддельный или настоящий, проверял документы.

Слежка, как я предполагал, велась за воротами нашего военного городка. Я очень сомневаюсь, что в самом городке нашелся бы человек, который работает на полицию против спецназа ГРУ. Таких у нас быстро определяют различными средствами контроля, и потом их не могут найти никакие родственники и соратники. Это даже в ФСБ хорошо знали и потому к нам не совались. Не смогут найти даже с собаками. Просто пропал человек, и все! В Дагестане такое время от времени случается, и удивить подобным фактом кого-то трудно.

Как только наша машина проехала какую-то конкретную заранее намеченную линию и из ворот не выехала следом другая машина, позади нас перекрыли движение. То же самое было проделано, скорее всего, и впереди, на пути к Махачкале, чтобы исключить присутствие случайных свидетелей. Это главная причина отсутствия движения на дороге.

По этой же причине вертолет ФСБ спокойно совершил посадку на дорожное полотно. И даже двигатель выключил, что говорило о том, что в ближайшие минуты вертолет улетать не собирается. И следственная бригада Следственного управления ФСБ тоже высаживалась уже после полной остановки винтов, что опять же говорило о неторопливости следаков, которых никто не подгоняет, и освобождать дорогу для возобновления движения следаки не намереваются.

Подполковник Шахмарданов даже задавать мне вопросы временно прекратил, наблюдая за высадкой смежников. И ждал он их с откровенно недовольным лицом, опасаясь, что у следаков ФСБ может возникнуть совершенно другая версия случившегося.

Вообще-то, насколько мне известно, сама ФСБ не наделена полномочиями забирать уголовное дело из ведения полиции в собственное ведение, хотя по степени тяжести это происшествие было уже не в компетенции ментов, а в компетенции следаков ФСБ или даже Следственного управления Следственного комитета. Однако решение о том, кто будет вести дело, официально должен принимать как раз Следственный комитет Дагестана по согласованию с республиканской прокуратурой.

Понимая, откуда ноги растут, хотя и не зная причины охоты за абсолютным «двухсотым», я догадывался, кому передадут дело вопреки следственным нормам о тяжести преступления. Тем более подполковник Шахмарданов сообщил мне, что за этой бандой менты охотятся уже два месяца. Значит, они и будут вести следствие.

– Здравия желаю, товарищ подполковник, – подошел к нам старший следователь Следственного управления ФСБ майор Николаев.

С ним я был знаком уже несколько лет. Николай Николаевич Николаев носил еще капитанские погоны, а я лейтенантские, когда с ним, одним из немногих русских по национальности местных, а не прикомандированных следователей республиканского управления ФСБ, я познакомился после очередной операции.

Почти одновременно с приветствием майора из-за скал на повороте дороги появилось три БМП нашего отряда, как было понятно по эмблеме с летучей мышью на башнях. Других подразделений спецназа ГРУ в округе не было, ближайшие части располагались в Моздоке, но я не знаю, украшала ли башни их боевых машин наша эмблема.

Дело в том, что моздокская бригада при прежнем министре обороны, который, говорят, по причине бережного и любовного отношения к своей широкой табуреточной физиономии весьма опасался спецназа ГРУ, была передана разведуправлению штаба округа. Со сменой министра обороны бригаду то ли уже вернули в ГРУ, то ли пообещали вернуть – меня, как командира взвода, в такие дела посвящать не посчитали нужным. Если вернули, то, скорее всего, вернулась и эмблема.

В любом случае парням из моздокской бригады здесь делать нечего. Далековато. Тем более начальник штаба сводного отряда майор Абдусалямов пообещал прислать сюда мой взвод.

Я встал, чтобы встретить одновременно и майора Николаева, которому уважительно пожал руку, и свой взвод.

БМП подъехали сразу к нам. Благо вертолет стоял дальше и не перекрывал дорогу. Из командирского люка первой машины легко выпрыгнул майор Абдусалямов. Не выдержал начальник штаба ожидания, решил сам приехать.

Подполковник Шахмарданов, поздоровавшись за руку с майором Николаевым, шагнул к майору Абдусалямову. Тоже поздоровался, как с давним знакомым, но восторга от присутствия боевых машин пехоты не высказал. Однако вопрос задал:

– Извините за непонимание, Камал Мунасипович… Но как вы проехали? Я приказал перекрыть дорогу в обоих направлениях, чтобы никто не мешал нам работать.

– Да, дорога перекрыта. Даже машины поперек дороги стоят. Только я приказал дать над машинами в воздух очередь из автоматической пушки. Прямо на ходу, во время разгона. После этого нам уступили дорогу и даже ничего не спросили. Но, может быть, потому не спросили, что мы быстро ехали…

– А если бы дорогу не освободили? – с улыбкой спросил майор Николаев.

– Машины были только легковые и «уазики». Мы проехали бы по ним без активного применения пушки. Кстати, товарищ подполковник, мне тут по связи напомнили, что автоматическая пушка срубила антенну на одном из «уазиков». Оператор-наводчик просит извинения, он не умышленно. Ему просто из-за расстояния антенну было не видно…

– Да, из пушки в антенну попасть сложно, – согласился ментовский подполковник, плохо понимая, что говорит, потому что лихорадочно думал о другом.

– А извинения оператор-наводчик просит за то, что не попал в машину, – словно бы между делом, глядя в другую сторону, заметил я, но обратил внимание, как довольно блеснули глаза майора Николаева, который находился в другой стороне. Видимо, с полицейским следователем его связывали не самые добрые отношения.