Майору снизу не было видно мои погоны, тем более они были скрыты бронежилетом. И вообще он даже не удосужился посмотреть на меня, тем не менее он знал, что в кабине сидит старший лейтенант спецназа.

Старший сержант Тихомиров точно так же, как я, прочитал ситуацию. И точно так же понял, что происходит.

– Ну, если так нахально просишь, пойдем, майор! – сказал вдруг старший сержант. И грубо, двумя руками подтолкнул крупного и тяжеловесного инспектора в сторону задних дверок. Я легко понял, что от омоновцев Андрей прикроется телом майора, но, если в двух черных внедорожниках есть вооруженные люди, они будут иметь возможность стрелять старшему сержанту в спину. И потому он пожелал перейти за машину, где противник будет только с одной стороны.

– Ты что себе позволяешь, сопляк! – взвизгнул майор еще громче. В голосе его опять сквозили настоящие поросячьи нотки. Ему, видимо, нестерпимо хотелось полного уважения, а тут какой-то старший сержант так грубо с ним обходится, да еще и разговаривает неподобающим образом. Майор только что чувствовал себя хозяином положения, а тут кто-то не пожелал его таковым видеть. Есть отчего возмутиться…

А я радовался, что «буханка» имеет такие большие зеркала заднего вида. И хотя они вертикальные, тем не менее имеют достаточную ширину, чтобы мне, совсем немного сместив голову, можно было увидеть все, что нужно.

Я увидел момент удара, нанесенного Андреем Тихомировым как раз в тот момент, когда майор схватился за пистолет. Но вытащить его из кобуры он не успел. Старший сержант ударил коротко и резко основанием ладони снизу в челюсть. Этого удара инспектору вполне хватило для полной «отключки». Но упасть ему старший сержант не позволил, подхватив под широкий брючный ремень и взяв перед собой в виде живого щита.

Очередь успел дать только один из омоновцев. В ментовскую спину, прикрытую бронежилетом. Но эта очередь была короткой не потому, что омоновец так стрелял. Она была короткой потому, что автоматы выпали из рук одновременно того и другого омоновца. Мои солдаты стреляли из салона сквозь заднее стекло с категоричной точностью, словно ставили точки в конце письма.

Что дальше происходило позади нашей машины, я не видел, поскольку резко переключился на контроль фронта. И сделал это вовремя, потому что при звуке автоматных очередей в ближнем внедорожнике распахнулись сразу три дверцы, выскочило три человека: двое с автоматами, один с пистолетом.

Последний дал неприцельный выстрел в сторону «уазика», попал точно в воздух рядом с машиной, но прежде, чем я свалил его очередью, успел поднять верхнюю часть задней дверцы. Дверца была двойная, верхняя часть поднималась, а нижняя опускалась. Но опускать нижнюю нападавший не стал. Нижняя служила бруствером и упором для гранатомета РПГ-7, что высунулся из салона всей своей длиной[14].

Но мой автомат уже начал стрелять. Сначала он уронил прямо на «выстрел»[15] человека с пистолетом, открывшего дверцу. И потому гранатометчику потребовалось время и усилие, чтобы столкнуть упавшее тело и освободить оружие. Для этого ему понадобилось самому высунуться вперед. А это была потеря времени. Мне этого вполне хватило для короткой, в два патрона, очереди, после которой и гранатометчик навалился грудью на нижнюю часть задней дверцы. На всякий случай я очередь продублировал, размозжив гранатометчику голову.

Двое с автоматами стреляли в меня и даже пробили пулей зеркало заднего вида «буханки» с моей, пассажирской стороны. Но я оказался более точным и расчетливым. Они готовы были стрелять сами, но оказались не готовы к тому, что стрелять будут в них – откровенно растерялись, и потому оба попытались, на мой профессиональный взгляд, на удивление неуклюже залечь на совершенно открытом месте, не сообразив, что я в кабине «уазика» сижу все же достаточно высоко. Объяснять им, как необходимо прятаться, я желания не имел и просто расстрелял их раньше, чем они смогли попасть в меня.

В это время из первого внедорожника выпрыгнул еще один человек с пистолетом и попытался прицелиться в меня, тоже довольно неуклюже держа оружие двумя вытянутыми вперед руками. Непонятно, кто учил его так вытягивать руки при стрельбе.

Вообще-то, когда стреляют с двух рук, их держат согнутыми в локтях. Это не только устойчивость ствола, это еще и защита груди при встречном выстреле. Думаю, учил его тот, кто сам никогда не бывал в боевой обстановке.

Этого стрелка из машины, мне показалось, просто вытолкали. Внедорожник еще до первого выстрела из пистолета резко сорвался с места и умчался по дороге к повороту, отвлекая внимание моего противника, который машинально испуганно обернулся. Я дал в него очередь, кажется, даже попал, поскольку он упал на одно колено, потом я уже прицельной очередью положил человека с пистолетом на дорогу. И снова хотел взяться за удаляющуюся машину, но дорога резко нырнула под гору, а потом вообще свернула за скалы. Я хотел опустить автомат, но тут сорвалась с места, желая убежать от судьбы и ответственности, вторая машина.

Этой я не позволил удалиться. Задняя дверца была все еще открыта, и я хорошо видел на фоне светлого окна темный контур водительского сиденья. Внедорожник после моей очереди пару раз нервно «вильнул» и резво, почти радостно, улетел под откос. Высота там была около десяти метров.

Я ждал взрыва, но его не последовало. Машина, видимо, просто разбилась. Водитель, даже если и выжил после моей очереди, едва ли уцелел после падения.

Я выпрыгнул из машины, надеясь по горячим следам узнать у инспектора ДПС, что ему от нас было нужно. «Горячая» обстановка часто раскрывает самые молчаливые рты. Особенно, когда в рот вместе с выбитыми зубами вставишь ствол оружия. Я надеялся, что слабые пули автомата «АКС74У», обычного для омоновцев оружия, не пробили тяжелый бронежилет инспектора.

Но старший сержант Тихомиров уже не держал майора за пояс. Тот лежал на спине, широко раскинув жирные руки, а из-под его головы вытекал большой ручей крови. Видимо, одна из пуль омоновца попала майору в затылок. Допросить нам было некого…

* * *

Я сразу по завершении инцидента вызвал по системе связи начальника штаба сводного отряда спецназа ГРУ, чтобы, как положено, доложить о происшествии. Майор Абдусалямов отозвался сразу, словно ждал моего вызова. И только цокал языком, выслушивая мой доклад. А когда я закончил, спросил:

– А зачем тебе понадобилось отвозить тело в морг? Не могу понять такой инициативы. Необходимости не вижу. Обычно следаки сами это делают. Ты что, хорошо знал убитого?

– Мне, товарищ майор, понадобилось? – удивился я. – Руководитель следственной бригады сообщил мне о том, что я должен это сделать, как о решенном факте. И даже на вас сослался, сказал, что вы будете мне содействовать. По большому счету, это можно было понимать как ваш приказ. А я с этим эмиром раньше ни разу не встречался и даже ни разу до минувшей ночи не пытался убить его.