– Бедная девчонка хоть знает, что этот тип был наемным убийцей, за его плечами более двухсот смертей? – тихо рассыпается в насмешках третий, а небольшая группа людей одобряет его слова с нервным и фальшивым смехом. Потом все быстро удаляются.

– Госпожа Вирхиния, – привлекает мое внимание пожилой человек, который, кажется, слушал остальных с недовольством, – моего сына больше трех лет назад похитили «FARC». Да благословит господь Эскобара, Ледера и других храбрых и решительных мужчин! Таких людей не хватало нашей стране, потому что армия слишком бедна, чтобы сражаться против повстанческой группировки, которая наживается на похищениях. Сейчас, когда мы собрались здесь, я знаю, что могу снова мечтать увидеть своего сына перед смертью, что он сможет обнять свою жену и наконец-то повидать моего внука!

Пабло представляет мне Гонсало Родригеса Гачу, El Mexicano[43], сопровождаемого несколькими разработчиками изумрудных месторождений в Бояке. Почти все присутствующие от всей души поздравляют Эскобара, и мы еще немного разговариваем с его друзьями и коллегами. Возвратившись в отель, я даже не заикнулась об услышанном. Только заметила, что некоторые из участников, например, правые, очевидно, чувствуют глубокое недоверие к либеральному кандидату Сантофимио.

– Подожди, вот похитят у них сына или экстрадируют члена «профсоюза», тогда увидишь, они сразу побегут голосовать, за кого мы скажем!

Оказавшись за бортом движения Луиса Карлоса Галана, Пабло Эскобар объединился с сенатором Альберто Сантофимио, либеральным главой департамента Толима. Сантофимио очень близок с президентом Альфонсо Лопесом Микельсеном[44], он кузен его сватьи. Глория Валенсия Кастаньо, «первая леди на колумбийском телевидении», – непризнанная дочь родного дяди Сантофимио, а Пилар Кастаньо, его единственная дочь, состоит в браке с Фелипе Лопесом Кабальеро, издателем журнала «Semana».

В Колумбии во время выборов президента или в сенат голоса в поддержку Сантофимио составляют существенную часть от общего количества, полученного кандидатом либеральной партии, превосходящей консерваторов по числу избирателей и избранных президентов. Сантофимио харизматичен, славится ораторским искусством, слывет самым талантливым, амбициозным и дальновидным политиком страны. Ему около сорока лет, и он явный претендент на пост президента. Низкорослый, приземистый, с довольным и почти всегда улыбающимся лицом. Мы никогда не были друзьями, но он симпатизирует мне, а я всегда называла его просто «Альберто». (В 1983 году в обществе все называют меня «Вирхиния», а я обращаюсь к знаменитостям по имени. К тем же, кого предпочитаю держать на расстоянии, я обращаюсь с почтительным «доктор»[45]. «Господин президент» – главам правительств. В 2006 году, через двадцать лет гонений, люди станут обращаться ко мне «сеньора», я буду отвечать всем «доктор», а экс-президенты, увидев меня издали, поспешат затеряться в толпе.)

За несколько месяцев до нашего знакомства Эскобар, Сантофимио и колумбийские конгрессмены присутствовали на инаугурации председателя правительства Испании, социалиста Фелипе Гонсалеса, чей доверенный, Энрике Сарасола, был женат на колумбийке. Я брала у Гонсалеса интервью для телевидения в 1981 году, а с Сарасолой познакомилась во время путешествия в Мадрид, в первый медовый месяц. С ужасно серьезным выражением на лице Пабло описывает мне сцену, когда остальные парламентарии просили у него подарить им кокаин на мадридской дискотеке, чем он был глубоко оскорблен. Тогда я еще раз убедилась, что «король коки», кажется, почти так же, как и я, ненавидит продукт, на котором строится его беспошлинная империя. Единственный человек, которому Пабло дарил «горки коки», которому даже не приходилось их просить – бывший парень его девушки. Эскобар делал это, явно не руководствуясь гуманными или филантропическими целями.

Поскольку в 1983 году два либеральных сенатора, Галан и Сантофимио, самые надежные кандидаты при смене поколений на президентском посту 1986–1990 гг., Пабло и Альберто рьяно объединились против кандидатуры Луиса Карлоса Галана. Эскобар признается: готовясь к парламентским выборам середины 1984 года, он вкладывает миллионы в предвыборную кампанию Сантофимио. Я убеждена: пора уже называть получателя его подношений по имени, как делают Хулио Марио Санто Доминго и Альфонсо Лопес, но Пабло всегда будет обращаться уважительно к своему кандидату: «Доктор». Потом «Санто» станет постоянным связующим звеном «профсоюза» Эскобара с политическими кругами, чиновниками, либеральной партией, с домом Лопес, и даже с департаментами вооруженных сил, так как еще один кузен Сантофимио женится на дочери Хильберто Родригеса Орехуэлы, сыне знаменитого армейского генерала.

* * *

Сегодня я вне себя от счастья. Пабло приезжает на заседание Конгресса в Боготе и наконец-то увидит мою квартиру, у него для меня очередной сюрприз! Лепесток каждой розы прекрасен, и все остальное – тоже. Моя любимая босанова в стерео, шампанское «Rosé» в холодильнике, мой любимый парфюм, платье из Парижа и «Двадцать стихов о любви» Пабло Неруды на кофейном столике. Клара, моя лучшая подруга, приехала из Кали. Поскольку она продает антиквариат, то предлагает Пабло приобрести для отца Элиаса Лоперы статую Христа XVIII века. Пока о наших отношениях известно только ей, Марго, Мартите и партнерам Пабло.

Звонок в дверь. Я мигом спускаюсь по лестнице, которая отделяет студию и три спальни от общественной части моей квартиры в двести двадцать квадратных метров. Зайдя в гостиную, я прямиком сталкиваюсь с кандидатом в президенты, его спонсором и кучей телохранителей, которые нагло разглядывают меня с ног до головы, перед тем как спуститься на лифте и подождать шефа в гараже или на входе в здание. Лифт вновь привозит десяток мужчин и увозит половину, сцена повторяется три раза, с каждым из них Пабло замечает, как раздражение на моем лице возрастает. Все во мне выражает упрек и предупреждает: это первый и последний раз, когда я позволю ему войти с охраной или незнакомцами туда, где у нас свидание.

На протяжении многих лет мы с Пабло встретимся около двухсот двадцати раз, почти восемьдесят из них – в окружении армии друзей, последователей, служащих или телохранителей. Однако, начиная с этого дня, он будет подниматься в квартиру или номер люкс один, а когда мы поедем куда-нибудь за город, прикажет своим парням испариться, пока я их не увидела. Сегодня Пабло сразу уяснил: приходя к любимой женщине, которая по совместительству – дива, женатый человек не может вести себя как генерал, он должен поступать как обычный влюбленный. Первое признание любимому человеку – акт почти слепого доверия. В последующие наши встречи я всегда буду благодарить его жестами, никогда – словами, а он будет молчаливо соглашаться на все условия, продиктованные нам этой ночью.