Дарсия пожала плечами:

— У меня от него мурашки по коже. Он выглядит просто ужасным!

— Я никогда не видела, чтобы человек влюблялся так сильно, — настойчиво продолжала маркиза, — как д'Арси Арлингтон.

— Он слишком юн, чтобы вообще помышлять о женитьбе!

— Он на три года старше тебя, — возразила маркиза. — Но ты, очевидно, предпочитаешь более зрелого мужчину. Кто же он?

Дарсия нетерпеливо прошлась по комнате.

— Не могу подтвердить ваше предположение о существовании такого человека.

— Меня не обманешь!

— Тогда, может быть, мне лучше сказать, что я не желаю говорить на эту тему?

— Значит, он не сделал тебе предложения! — вскричала маркиза. — Ma chere, мне остается только надеяться, что ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь. Ты рискуешь упустить удачу, и она тебе больше не подвернется.

Дарсия не отвечала. Она могла лишь с уверенностью сказать, что даже если бы все мужчины Англии стояли перед ней на коленях, она и тогда продолжала бы ждать того единственного и надеяться…

— Могу ли я поговорить с вами, мадемуазель? — спросил мистер Кертис.

— Да, безусловно, — ответила Дарсия. Она охотно поднялась и вышла из-за письменного стола.

Все это время она ждала, когда мистер Кертис добудет интересующую ее информацию, но ей не хотелось проявлять нетерпение.

— По вашей просьбе я навел всевозможные справки относительно леди Каролины Блейкли, — начал мистер Кертис.

— Я знала, что вы меня не подведете, — сказала Дарсия.

Она села на стул у камина, а мистер Кертис остановился напротив.

— Я счел нецелесообразным делать какие бы то ни было записи.

— Да, да, конечно. Пожалуйста, расскажите, что вам удалось узнать.

— Насколько я понял, — продолжил Кертис совершенно бесстрастным голосом, — герцога, отца леди Каролины, стало чрезвычайно тревожить то обстоятельство, что она постоянно общается с лордом Арклеем.

— Она влюблена в него? — спросила Дарсия.

— Насколько я понял, да, мадемуазель. Причем эта любовная история тянется уже довольно долго.

— Странно, но почему же она не выходит за него замуж? — спросила Дарсия, словно бы размышляя вслух.

— Лорд Арклей женат.

Дарсия была поражена.

— Я даже представить этого не могла.

— Его супруга с детьми постоянно живет в загородном поместье. Всем хорошо известно, что Лондон она терпеть не может.

Дарсия, не отрывая глаз, смотрела на мистера Кертиса, а он продолжал:

— Герцог в восторге от того, что между леди Каролиной и графом Керкхэмптоном достигнуто понимание, но опасается, что помолвка может быть расторгнута.

— Неудивительно, — опять, словно бы в сторону, заметила Дарсия.

— Поэтому его светлость торопит дочь со свадьбой и запретил ей встречаться с лордом Арклеем.

— И она его послушалась?

— Это как раз то, о чем я собирался вам рассказать, мадемуазель, но вопрос настолько деликатный, что я чувствую неловкость, будучи вынужденным затрагивать его в разговоре с вами.

— Говорите со мной так, как если бы перед вами был мой отец. Он объяснил мне, что я могу полностью доверять вам, а в данный момент самое главное для меня — знать правду.

— Очень хорошо, мадемуазель. Его светлость строго-настрого запретил леди Каролине встречаться с лордом Арклеем, и его запрет — дело нешуточное. Чтобы продолжать свои встречи, они прибегли к весьма некрасивому и предосудительному способу.

— Что вы имеете в виду?

— На Сент-Джеймс-стрит есть небольшая гостиница, о существовании которой, вам, мадемуазель, лучше бы и не знать. Она называется «Золотой грифон» и известна тем, что ею пользуются люди из общества, когда не хотят, чтобы их узнали.

Дарсия внимательно слушала, и мистер Кертис продолжал:

— Господа или их дамы могут снять там комнаты для уединенного обеда, причем… — Он поколебался минуту. — Они могут оставаться там столько, сколько пожелают.

— Понятно, — сказала Дарсия.

— Лишних вопросов там не задают, комнаты, как правило, заказывают под вымышленными именами.

— Следовательно, эту гостиницу леди Каролина и лорд Арклей выбрали местом для своих встреч!

Мистер Кертис кивнул.

— И часто они там бывают?

— Как я понял, достаточно часто, — ответил мистер Кертис, — а на завтра обед в номере заказан на имя мистера Пейна.

Дарсия глубоко вздохнула:

— Благодарю вас, мистер Кертис. Вы рассказали все, что я хотела узнать, но у меня к вам есть еще поручение.

Он достал свой блокнот и записал все, о чем просила Дарсия, причем на его лице не промелькнуло и тени удивления.

Граф Керкхэмптон вынужден был признаться себе, что мысли о Дарсии, которая так и не заехала узнать, доволен ли он картиной, все время отвлекают его от работы.

Трудно было поверить, что ей не хочется услышать его восхищенные отзывы о своем недавнем приобретении.

Он с тоской думал, что ее, видимо, больше ничего здесь не интересует, а его детище много потеряет от этого.

Он как раз возвращался по западной галерее из своего будущего кабинета, в котором еще так много предстояло сделать, когда, случайно бросив взгляд в окно, увидел приближающуюся к дому карету.

Сердце безошибочно подсказало ему, чья это карета. Он поспешил к парадной двери и, встретив Дарсию на пути к дому, протянул ей навстречу руки:

— Ну наконец-то! Где же вы пропадали? Каждый день ожидания казался мне вечностью!

Он говорил порывисто, совсем не так, как обычно обращался к ней, и Дарсия почувствовала, что вся расцветает от его слов.

Не задумываясь, она протянула ему руки и, ощутив теплоту и силу его пальцев, испытала счастье, доселе незнакомое ей.

— Я была… была занята, — нерешительно пробормотала она, зная, что он ждет от нее объяснения.

— Я терялся в догадках, не обидел ли я вас чем-нибудь, быть может каким-то неосторожным высказыванием, и вы решили меня наказать.

— Ничего подобного!

— Тогда пойдемте, посмотрим на вашу картину. Я уже повесил ее на место, и, как вы и предвидели, она удивительно подошла для той комнаты.

Они вошли в дом и направились в Голубую гостиную.

На пороге Дарсия остановилась и удивленно воскликнула: не только картина висела на своем месте, но и вся комната была уже полностью обставлена. Цвет ковра, застилавшего пол, гармонировал с голубым фоном картины, и гардины были такого же цвета.