обработал мои порезы. Мертвая магия[31] всегда эффективна. И всегда болезненна. Мне начинает казаться, что у меня не спина, а одна сплошная рана.

— Все. Перевер…

Но я не в силах. Меня переворачивают заботливые руки. Он тяжело дышит. Или это я? У меня нет сил даже приоткрыть глаза. Я все еще кусаю губы. И дрожу. Меня укрывают одеялом.

— Спереди тоже надо обработать. Прости. — Меня моют. Ругается. Такой ругани я не слышала и от университетского дворника Маклыча. Останавливается на пару капель. Я воспринимаю все как возможность передохнуть. Арт снова возвращается к ранам. С обработкой ран возвращается боль. Не такая сильная, как со спиной. Грудь пострадала меньше. Падала я на спину. Лицо, лицо горит огнем. Не выдерживаю, слезы катятся по щекам. Я шиплю. Пытаюсь вытереть лицо руками, но на меня накладывают временный паралич. Опять извиняется. Надоело. Надоел!

Если бы могла, сказала бы это в лицо. Но могу только дальше шипеть и реветь. Ненавижу и Арта, и себя. Откуда во мне столько жидкости. И безволия?

Наконец-то процедура обработки закончена. Раны затягиваются. Еще побаливает. Но терпимо. Все тело дрожит, я себя не контролирую. Это ненормально. Где-то на краю сознания крутится, болтается эта мысль. Так быть не должно. У меня высокий болевой порог. И я темный маг. Тьма любит своих детей. Мысль крутится, но все дальше и глубже. Хочется спать. Глаза слипаются.

Боль. Резкая. Лицо. В голове что-то взрывается. Пощечина! Пощечина? Я распахиваю глаза и смотрю на взволнованного Артимия.

— П…

— Если ты скажешь еще раз «прости», я за себя не ручаюсь.

— Миорто.

Опять оцепенение. Он издевается?!

— Прости. — Жаль, взглядом ни убить, ни покалечить. Ментальная магия мне бы сейчас не помешала. О Марсен, где же ты, когда нужен! Мне нужен Марсен? Дикость какая!

Молодой человек устало поднимается, разминает руки, плечи. А он хорош. Широкая спина, позолоченная загаром кожа. Чувственные губы. Ясный, как безоблачное небо, взгляд. Я что-то хочу сказать, но получается только хрипеть.

— Пока отец не вернется, я не верну тебе способность двигаться. Ты сейчас мне не поверишь. И не станешь слушать. Но придется. Я уезжал на материк, ты знала? — Ответа от меня никто не ждет. Приходится слушать. — Я узнавал о Габистере Трулсе и его семье. Отец уже в курсе. Но мы не учли. Хорошо, что я тебя столкнул в розовый куст. Не смотри на меня так. Потом поблагодаришь.

То, что кажется глупостью, оборачивается безумием. Я не сомневаюсь, что Арт сошел с ума. Еще бы, отравление, заговор, везет мне на сумасшедших парней. Слава Всевидящему, Габ не такой. Надо освободиться и сбежать. Если снять оцепенение, то я могу и победить в противостоянии с этим мальчиком.

Но в заклинание что-то вложено, что я никак не могу распознать. Что это? Пока ищу, подбираю подходящую по созвучию силу, появляются Натасия и Глорий.

— Сын? — Арт уводит отца. О чем они шепчутся, я не знаю. Нася расстроена. И тоже удаляется. А потом начинается ад. Если то, что было до этого, я считала пыткой, то теперь уверена, что готова пройти кусты и лечение еще раз сто. Тысячи, миллиарды иголок впиваются в мой разум, я вся дрожу, покрываюсь испариной, мне жарко и холодно одновременно. Я не могу говорить, губы растрескались, кровь закипает прямо на коже. Тело, везде, все раны, что были, есть или будут, вскрываются и тоже кровоточат. Арт заживляет, Глорий вытягивает из меня кровь. Натасия бегает с колбами, полными моей крови. Глор разделяет кровь, выводит что-то. Но я не отравлена! Зачем все это? Я теряю сознание. Наконец-то. Тьма. Тьма первозданная забирает меня к себе. Хорошо…

— Так дело не пойдет, Ан. — Строгий голос Глория выговаривает мне, как будто я опять его студентка и перепутала Тьму изначальную с тьмой души.

— Глор, что за нотации? Дай поспа…

— О, поняла, да?

Я пытаюсь сесть, не очень удачно. Конвульсии овладевают телом. Судороги следуют одна за другой. Лишь разум чист и ясен.

— Дай воды, пожалуйста.

Мне приподносят бокал. Делаю глоток, выплевываю.

— Что это?!

— Эльфийская кровь. Не знаю, где Арт ее раздобыл, но для тебя это спасение. Пей.

Ого. Мне даже удается сесть. Выпиваю послушно и до дна. Эльфийскую кровь не достать уже лет сто как. Первородные покинули наши земли, а запасы их магии ничтожны.

— Расскажешь, что со мной было?

— Откажусь от этой чести. Не я раскрыл и не я нашел. Пускай сын и рассказывает.

— Арт? — Он здесь, сидит в углу на какой-то хлипкой коробке.

Глорий уходит. А мне все из того же угла рассказывают нечто, что я бы сочла неудачной шуткой. Если бы память изменила мне. Но я отлично помнила боль. Колбы. Кровь. То, что раньше, — фрагменты. Пустоты много, и она множилась. Будто в зеркало смотришь, а там еще одно отражение отражения.

— Тебя опоили. Габистер Трулс, помнишь его?

— Да, мы познакомились. Вчера? Позав…когда? — Замолкаю. Арт расстроен, я это чувствую, хотя мне плохо его видно там, где он сидит. — Арт, пересядь, а? Сюда.

— К тебе? — Он поднимается. Устал. Оказывается, у него есть морщины. Не рановато ли? Он садится по привычке, или у нас так уже принято? Мне на ноги, я пинаюсь. Улыбается. Устраивается под боком. Почти домашняя идиллия. Если бы я не чувствовала себя восставшим трупом.

— Так что там с этим Трулсом?

— Тебя, как бы это сказать… Одурманили?

— Отравили?

— Так тоже можно сказать. — Морщусь. Чего он ходит вокруг да около? — Приворот. Любовная магия. Отравлена кровь. Эманации вокруг тебя сильные и сейчас. Но кровь почищена, так что пока ты вне зоны опасности. Мы тебя перенесем в комнату Ирги. Ее тут и так нет. А мне надо проверить твою комнату.

Ничего себе. Только в страшных сказках и слышала о любовной магии. Утерянные знания, запрещенные, не практикуются уже лет… давно. И я была под воздействием?

— Запах вишни. Помню запах вишни, — размышляю вслух.

— Он маг воздуха, мог отравить одеколон, но и этого мало. Позволишь?

Меня уносят. Я не сопротивляюсь. Душевное равновесие… его не было. А стало еще хуже. Поутру, за не то завтраком, не то вторым ужином (так как никто так и не ложился спать), мы разбираем все, что случилось. Дом вычищен. В моей комнате нашли не менее двух десятков любовных артефактов. Даже брошь моя, та, что с птицей и цветком, оказалась заколдованной словом. Пришлось все сжечь. Сжигал Глорий, мертвый огонь ему удается лучше всех нас. Чистить кровь мне придется еще раз. Но пару