Вместе с братьями Эмилем и Адольфом мой прадед входил в состав правления фирмы. По существу, он работал на семью управляющим. Дел было много. Нужно было контролировать ход работы на двух фабриках, в московских магазинах семьи, функционировании складских помещений. Требовали заботы лесные угодья и располагавшиеся на их территориях лесные дачи, которые представляли собой огороженный участок леса с домиками, где жили егеря и лесники. А еще ведь были имения на Ярославском и Дмитровском направлениях — всего тринадцать владений. И в самой Москве несколько каменных домов. С легкой руки Евгения Ивановича семья пустила в Пушкино прочные корни. Для успешного ведения дел нужны были хорошие дороги. Арманды вместе со своими соседями — миллионерами Мамонтовыми вкладывали средства в строительство проезжих дорог, они построили железнодорожный вокзал в Пушкино и шоссе от Москвы. Выделяли деньги на, выражаясь современным языком, развитие инфраструктуры. На их средства в Пушкино открыли больницу, аптеку, школу и богадельню при церкви—для одиноких престарелых рабочих. После ухода Евгения Ивановича отдел всем заправлял его старший сын Евгений.

БОЛЬШОЕ ГНЕЗДО

Внешне мой прадед походил на профессора. По воспоминаниям Давида Львовича, Евгений Евгеньевич всегда носил сюртук. Его доброе лицо имело озабоченное выражение. Еще бы ему не быть озабоченным — ведь помимо семейного дела у него было своих 12 детей и еще несколько приемных. Мой прадед женился на девушке из рода Де Монси, тех самых, с кем соседствовала семья на Кузнецком Мосту. В России их аристократическая фамилия путем слияния предлога «де» с основой была изменена на вполне демократическую—Демонси. Эта семья, накопившая торговлей неплохое состояние, отправила одного из своих детей Шарля (в России его называли Карлом на немецкий манер) учиться медицине. Он стал видным врачом, профессором Харьковского университета. Там, в Харькове, у Карла и его супруги родилась Барб, по-русски Варвара Карловна. Выйдя замуж за Евгения Евгеньевича Арманда, она родила 12 детей, которые благополучно достигли возраста зрелости.

Все три сына Евгения Ивановича Арманда — Евгений, Адольф и Эмиль — жили в Пушкино одним домом. Адольф Евгеньевич получил образование инженера, работал на фабрике. Увлекался коллекционированием книг, картин, мебели. Его жену Александрину, урожденную Ленгольд, родители которой владели книжными и музыкальными магазинами в центре Москвы, за болтливость в семье называли Александрин-дрин-дрин. У этой пары родились трое детей, двое из которых умерли в детстве. В память об умершем ребенке Андрее его именем назвали больницу для рабочих, построенную Армандами вблизи ткацких фабрик. Младший из братьев, Эмиль Евгеньевич, был специалистом по окраске тканей. Женился на своей двоюродной сестре Софье Гекке. Их сын Лев, едва окончив гимназию, занялся подпольной революционной деятельностью прямо на дедовской фабрике.

Когда Инесса Стефан попала в семью Арманд, она окунулась в приятную для себя атмосферу. Большая семья, по-французски либеральная, по-русски хлебосольная. Интересные разговоры за столом. Никакого духа стяжательства. Глава семьи Евгений Евгеньевич редко вступал в разговоры детей. Думал о своем. Он постоянно был занят делами. Управлял фабриками — доли братьев после смерти отца не были разделены. Евгений Евгеньевич был купцом 1-й гильдии и мануфактур-советником. Это почетное звание было учреждено для владельцев крупных промышленных предприятий и купцов Высочайшим манифестом в 1810 г. Его жена Варвара Карловна, женщина необычайной доброты и заботливости, приютила под свое крылышко огромную семью вместе с приемными детьми. Все чада и домочадцы собирались в день ее именин.

«— Приходите, пожалуйста, у нас будут только свои, — приглашала родственников баба Варя.

И этих “своих” с зятьями и невестками, свояками и свояченицами набиралось человек сто. Громадные столы ставились рядом по длине и растягивались через соединительные галереи на несколько домов»14.

Откуда только брались у Варвары Карловны силы без конца разливать чай из самовара всему сидящему за столом семейству, никто не знает.

Выйдя замуж за старшего сына этой пары Александра, Инесса долго не хотела переезжать в подаренное им на свадьбу имение Ельдигино. Ей было уютно и комфортно в большой дружной семье. Обе ее сестры — Рене и Анна — очень часто гостили у новых родственников. Рене Жюстина Луиза, которую для краткости в семье называли просто Рене, что означает в переводе с французского «возрожденная», с первой встречи покорила Армандов. Девушке только что исполнилось 17 лет. Хотя сестры были похожи, Рене обладала более спокойным темпераментом. Возможно, потому, что еще в юности обрела дело жизни. Она обладала прекрасным сопрано. Рене, единственная из детей, унаследовала от родителей певческий дар. Обучалась вокалу в Париже, в Высшей музыкальной школе при консерватории. Парижанка не так давно приехала в Россию и испытывала трудности с русским языком, которого почти не знала. Поэтому в семье Арманд, где родным языком по-прежнему оставался французский, она сразу почувствовала себя как дома. Будущая родственница начала репетировать роль в любительском спектакле, входившем в программу свадебных торжеств. В сохранившейся программке того спектакля значилось: в ролях — мадам Инес Арманд, мадемуазель Рене Стефан. Инесса была артистична, прекрасно играла на фортепьяно. Рене обладала голосом, который завораживал слушателей. Сестры покорили местный высший свет. В любительский театр иногда заезжал сосед по Пушкину — Алексеев, которого весь мир знает как Константина Сергеевича Станиславского.

Второй сын Евгения Евгеньевича и Варвары Карловны, Николай, сделал предложение Рене. Браки между свойственниками церковь запрещала, но щедрые жертвователи Арманды выхлопотали разрешение патриархии.

И этой паре после свадьбы было подарено поместье. Николаю и Рене досталось имение в селе Алешино, всего в пяти верстах от Ельдигина, по дороге на Дмитров.

Инесса до своих первых родов оставалась жить в Пушкино. Ездила к обедне в Никольскую церковь. Молилась о благополучном разрешении от бремени. Сынок появился на свет 10 сентября. Отличный подарок сделала Инесса мужу, который отпраздновал свой день рождения два дня спустя. Счастливая молодая мать захотела назвать новорожденного в честь мужа Александром. Младенца передали кормилице. Инесса пошла в церковь, чтобы заказать благодарственный молебен. В дверях храма ее остановил батюшка: «Тебе сюда нельзя. Ты после родов. Придешь, когда очистишься».

Инесса задохнулась от возмущения. Что ж, если церковь считает роженицу нечистой, то ей не нужна такая церковь. Больше она не переступит порог храма. И только в конце жизни признается близким друзьям, что Бог наказал ее за гордыню, отняв самого дорогого человека.

Когда