− Ты пил? − спросил Сморт.

− Нет, − тихо отозвался Стенет и все же сел.

Врач долго смотрел на него, изучая взглядом и надеясь на дополнительные объяснения, но Стенет ничего не мог ему пояснить и оттого просто молчал.

Понаблюдав за ним, Сморт выдохнул и внезапно заговорил:

− Ты ведь знаешь, что покойный епископ хотел передать свой пост именно тебе?

Такая перемена темы сильно поразила Стена. Пока он думал о своих проблемах с алкоголем и темных голосах в голове, то потерял цельную картину реальности и уже не мог так просто вернуться к разговору, внезапно сменившему направление.

− Ну не делай такое лицо, ты не мог не знать…

− Я просто не понимаю, зачем вы говорите об этом. Если вы считаете, что я не в состоянии принять подобный пост…

− Погоди, − перебил его врач, чувствуя, что напряжение и развитие темы принимает неприятный оборот. − Просто выслушай меня. Я не думаю, что ты не способен. Более того, я не думаю, что у тебя все плохо. Поверь, не ты первый и не ты последний, кто дает слабину на этом пути. Прежде, в годы твоей юности, я видел в тебе особую, необычайную энергию, которую принято называть талантом. Не только Его светлость, добрая ему память, видел это. Все видели, и никто не сомневался, что тебя ждет большое будущее в ордене. Сейчас ты, конечно, кажешься уже не тем: нет того огня и пылающих глаз, но все же ты продолжаешь удивлять. Если даже на границе сломленной воли ты смог изгнать Тьму через свое сердце и не проиграть, то что ты можешь, когда придешь в норму? Лично я, как врач, считаю, что вернув тебя в строй в полной мере способного действовать, я сделаю для ордена больше, чем проведя десятки операций.

Стенет нервно прикусил губу, чувствуя, как огромный груз ответственности ложится на его плечи с каждым словом.

− Поэтому я, напротив, считаю, что ты должен занять этот пост, − продолжал врач. − Неужели ты думаешь, что тебе совсем нечего сделать для ордена?

− Я думаю, что я не готов сделать для него то, что мог бы…

− А мне кажется, самое время. Ты еще не потерял живое мышление молодости, по крайней мере, я на это надеюсь, но при этом обрел немалый опыт и уже довольно долго и успешно находишься на руководящей должности. К тому же подобное дело потребует от тебя всех твоих сил и времени и, если ты отдашься ему, то непременно забудешь обо всем остальном.

Стен промолчал. В его голове начинали роиться совершенно новые мысли, но он не хотел их обсуждать с другими, тем более с главой госпиталя.

− Я подумаю, − прошептал он и поспешил сменить тему: − Я могу успокоить сына?

− Несомненно. Как бы это ни было удивительно, но объективно ты в отличном состоянии, а легкая слабость, головокружение и желание спать, после твоего подвига – вполне нормальны.

Стен понимающе кивнул, но не спешил вставать, ибо только сейчас он понял, что его беспокоит еще один вопрос:

− Я могу спросить кое-что совершенно постороннее?

− Спрашивай, − удивленно согласился врач.

− Что будет с Ричардом?

− В каком смысле?

− Разве гибель Олли ничего не меняет?

Сморт тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, нахмурился:

− Почему ты вообще спрашиваешь?

− Это трудно объяснить, но мне небезразлична его судьба. Я хотел бы помочь этому юноше.

Это успокоило Онгри.

− Ты ведь ничего о нем не знаешь?

Стен кивнул:

− В той битве я видел его впервые.

Большего врач не спрашивал, а предложил Стену взять дело Ричарда Эрда в архиве, а уже завтра после прочтения приходить для разговора.

Подобное немного смутило Стена, но спорить он не стал, понимая, что все может быть сложнее, чем он предполагал.

− А зайти к нему сегодня я могу?

− Да, конечно, если ненадолго.

Стен кивнул и удалился, спеша к сыну.

Маленький Артэм ждал его в коридоре. Он не мог усидеть на месте и бесконечно бродил, изучая взглядом разные двери и читая надписи на них. Однако воспитанный мальчик никому не мешал и всегда извинялся, оказавшись на чьем-то пути.

Когда Стен вышел в коридор, Артэм говорил с одним из пациентов:

− Папа очень хороший, − уверял мальчик раненного, который сидел перед ним на очень скверном кресле с колесами.

Именно в этот момент мальчик увидел отца и бросился к нему:

− Я тут с твоим боевым товарищем познакомился, он говорит, что ты особенный.

Стен не успел удивиться и поймать бросившегося к нему мальчика, как кресло развернулась. Безумная, дикая улыбка застыла на лице Ричарда.

Ужас и растерянность отчетливо блеснули в сознании Стенета. Сердце испуганно замерло, и он внимательно посмотрел на Артэма, но маленький мальчик явно не чувствовал никакой тревоги. Он говорил и делился всеми своими новыми впечатлениями.

Тогда Стен вновь посмотрел на Ричарда, но ничего зловещего в нем не заметил. Парень улыбался, но в этой улыбке была лишь печаль, но никак не злоба.

− Я увидел тебя из окна и удивился, − произнес Ричард, − Не поверил, что что-то могло случиться, вот и познакомился с твоим сыном. Он удивительный ребенок, уникальный.

Стен еще раз посмотрел на сына и ласково потрепал по волосам смущенного мальчика, но промолчал.

− Ладно, идите уже, − бросил Ричард, спеша развернуть свое кресло и направить его в сторону своего отделения.

Этот темный был действительно сложной натурой, и это не было той выдуманной сложностью, за которой обычно прячутся подростки, путаясь в своих эмоциях и мыслях. Ричард очень хорошо знал и понимал свои эмоции, принимал свои странности, но по опыту знал, что все это ему лучше оставить при себе.

− Погоди, давай мы тебя проводим, − предложил Стен, понимая, что парню не помешает помощь.

− Не утруждайтесь, − буркнул Ричард и с силой толкнул колесо, пытаясь ускориться. От столь неловкого резкого движения коляска нелепо дернулась и, напротив, встала.

− Ладно тебе, Ричард! − воскликнул Артэм, бросившись к юноше. − Из-за этих цепей тебе не удастся быстро управиться с этой штуковиной, а нам нетрудно тебе помочь, правда, папа?

− Правда, к тому же, я хотел заглянуть к тебе, − признался Стенет.

Он даже не заметил цепей, которые больше не приковывали руки Ричарда к кровати, зато они тянулись от одной руки к другой, как и прежде существуя лишь для того, чтобы сдержать Тьму.